Читать книгу - "Николай II - Анри Труайя"

К полуночи взвод охраны занимал места на нижней галерее, часовые становились у каждой двери, устанавливался надзор и в парке. Комендант дворца жил в постоянном страхе покушения на августейшую особу. Эти меры предосторожности не только не успокаивали императрицу, но и усиливали в ней страх с наступлением сумерек.

При поездках Их Величеств по железной дороге отряжался специальный батальон для контроля над мостами, стрелками, вокзалами, туннелями. Часовые расставлялись по всему пути следования, а в распоряжении монарха и его свиты имелись два идентичных поезда, выкрашенных в голубой цвет и украшенных императорскими орлами. Они выезжали один вослед другому – чтобы сбить с толку террористов, никогда не объявлялось, в каком из них проследуют августейшие особы. Император лично заявил Спиридовичу, что известные успехи, одерживаемые революционерами, обязаны не силе революционеров, но слабости властей, что же касается императрицы, то, по словам того же Спиридовича, она косо смотрела на оберегавшую венценосную чету службу безопасности и была убеждена, что охранить императора могла бы только сила молитв. К тому же ей чудилось, что она со всех сторон окружена шпионами.

Императорский поезд состоял из 7 вагонов,^[74] в которых находились рабочий кабинет Николая, две спальни Их Величеств, их ванные комнаты, столовая, отделанная красным деревом, рассчитанная на 16 персон, салон с фортепьяно, детская, обтянутая светлым кретоном, вагон свиты и вагон многочисленной прислуги и, наконец, кухня. Кстати, царь и царица имели привычку по дороге раздавать подарки высокопоставленным лицам в тех местах, где следовал поезд. «Так как никогда нельзя было знать заранее, – вспоминал начальник канцелярии Министерства Императорского двора А.А. Мосолов, – где, кто и когда удостоится высочайшего подарка, в виде правила я возил с собой тридцать два сундука, наполненных портретами, ковшами, портсигарами и часами из всех возможных металлов и всех возможных цен».^[75] Жизнь в поезде была комфортабельной и текла согласно протоколу; это был маленький дворец на колесах, разъезжавший по стране.

Атмосфера, окружавшая императорскую семью, немного разряжалась лишь тогда, когда она выходила в море на императорской яхте «Штандарт». «Как только высочайшие особы поднимались на „Штандарт“, – писал все тот же Мосолов, – каждый из детей получал особого дядьку, то есть матроса, приставленного следить за личной безопасностью ребенка… Младшие офицеры „Штандарта“ мало-помалу присоединялись к играм Великих княжон… Офицеров „Штандарта“ лучше всего было бы сравнивать с пажами или рыцарями средневековья… Сама государыня становилась общительной и веселой, как только она ступала на палубу „Штандарта“».^[76] И тем не менее она часто без всякой видимой причины напускала на себя холодный и чопорный вид. Даже самым преданным Их Величествам людям случалось страдать от переменчивого норова императрицы. «Что за странная женщина! – пишет о ней Спиридович.^[77] – Ни одного сочувствующего слова из ее уст. Сжатые губы, неподвижный взгляд – вот и все». Зато Николай мечтал только об одном: скорее бы остаться с нею наедине. Императорская чета искала уединения, как задыхающийся ищет глотка свежего воздуха. Предпочитая посвящать большую часть года уединенному, скромному и эгоистически семейному существованию, они незаметно отстранялись от своих подданных.

В начале 1902 года писатель и журналист А.И. Амфитеатров публикует в газете «Россия» фельетон «Господа Обмановы», в котором дал саркастическую картину жизни императорской семьи, не пощадив ни царя, ни царицу, ни Великих князей. Взволнованная публика расхватывала у газетчиков номер, как горячие пирожки; следствием явился большой скандал – дошло даже до того, что, как отметила в своем дневнике 27 января 1902 г. мадам Богданович, «многие, ехавшие на бал в Зимний дворец, говорили, что едут на бал к „Обмановым“, у многих в карманах на этом балу был фельетон Амфитеатрова, некоторые даже там ссужали его другим на прочтение. Это рисует настроение высших слоев общества». «Это посильнее пистолетного выстрела!» – заметил Победоносцев. Виновник событий был выслан в Иркутск, а выпуск газеты приостановлен. Что же до государя, то он, подав газету своему духовнику о. Янышеву, только сказал: «Прочтите, как о нас пишут!»^[78]