Читать книгу - "Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском "котле" - Гельмут Фогель"

72-я дивизия начинает отход

К вечеру у немцев произошли некоторые изменения в структуре командования. Поскольку 11-я и 14-я танковые дивизии были введены в бой, они находились в подчинении XI армейского корпуса. С вечера 27 января они были переподчинены XXXXVII танковому корпусу. Учитывая советский прорыв, это решение должно было повысить эффективность управления, позволив командованию XI армейского корпуса сосредоточиться на ситуации севернее советского вклинения, а командованию XXXXVII танкового корпуса — на ситуации на юге.

Обстановка в районе севернее вклинения частей Красной армии действительно давала командованию XI армейского корпуса много поводов для размышления. В первой половине дня в Сердюковке и Красном Хуторе бой перекатывался то туда, то обратно через железную дорогу. Хотя 72-й дивизии удавалось удерживать фронт обороны, положение становилось критическим. Полк из 57-й дивизии получил приказ контратаковать во второй половине дня. Когда полк был подтянут на исходные позиции, советские войска продолжили наступление на запад, и вскоре стало ясно, что 72-й дивизии не удержать железнодорожную линию.

Гедке понял, что активные действия советских войск на участке Сердюковки связывают немецкие части, которые нужнее в других местах. В 17:40 в телефонном разговоре со Шпейделем он снова поднял вопрос, об отводе 72-й дивизии на тыловые позиции. И снова Шпейдель отвечал, что ему нужно разрешение командования группой армий и ему придется перезвонить позже. Шпейдель незамедлительно обсудил вопрос с Вёлером, который тотчас же позвонил в управление группы армий «Юг». В 19:20 Шпейдель вновь говорил с Гедке и передал ему, что разрешение получено.

Конечно, нельзя определенно говорить, что положение немцев заметно улучшилось бы при более раннем отводе дивизии на тыловую линию, но удержание дивизии в выступе вокруг Смелы, находясь в котором она не играла важной роли, конечно, не шло на пользу делу. Если бы дивизия отступила, это сделало бы возможным отправку 57-й дивизии на юг в более ранние сроки. Следует помнить, что наиболее важные действия немцев разворачивались на южном фланге советского наступления, где контратаковали 11-я и 14-я танковые дивизии. Эти дивизии были слишком слабы по количеству танков, чтобы иметь хорошие шансы решительно повлиять на обстановку. Не представляется возможным точно установить их силы в начале советского наступления, но, по-видимому, они располагали самое большее 40–50 боеспособными танками и штурмовыми орудиями. Это было совсем немного по сравнению с 323 танками и САУ введенными в бой 2-м Украинским фронтом в операции 25 января. Конечно, Конев не мог использовать их все против двух немецких танковых дивизий, но имеющиеся цифры все равно оказывались не в пользу немцев[113].

Прибывающий батальон «Пантер» в этих условиях был значительным подкреплением. На самом деле батальон предполагалось ввести в состав 26-й танковой дивизии, которая в это время вела бои в Италии, но он так никогда и не добрался до своей дивизии. Он провел 1943 год в ожидании танков и в конце концов был отправлен на Восточный фронт в январе 1944 года. Изначально батальон был придан дивизии «Великая Германия», но, видимо, не успел поучаствовать ни в одном бою в ее составе. 27 января он начал выдвигаться в расположение XXXXVII танкового корпуса. Он был почти полностью укомплектован и, покидая «Великую Германию», имел в своем составе 67 боеспособных «Пантер». На марше в XXXXVII танковый корпус у одной из «Пантер» возник пожар в моторном отделении, и она была потеряна безвозвратно. Прочие танки тоже имели поломки различных механизмов, но утром 28 января батальон все еще мог отправить в бой 61 «Пантеру»[114].

Советские части соединяются в Звенигородке, 28 января

До сих пор до конца неясно, как Конев, Ротмистров, Галанин и Рыжов оценивали перспективы разворачивающейся операции. Исследование советского Генерального штаба, написанное по горячим следам в том же 1944 году, изображает немецкие войска в Капитановке весьма сильными. Последующая советская литература также придерживается этой точки зрения. Однако цифры немецкой боевой мощи сильно раздуты, возможно, в результате сознательных манипуляций после окончания битвы, но также возможно, что они действительно отражают представления советского командования об истинных силах противника. Если советские командиры действительно верили этим раздутым цифрам, то им было о чем побеспокоиться, но действительность была такова, что немцы находились в отчаянном положении. Советская операция могла оказаться под угрозой, лишь если бы командование потеряло самообладание, но этого не случилось.

Утром 28 января передовые бригады 20-го танкового корпуса начали наступление из Шполы на Звенигородку. Продвигаясь к своей цели через Лозоватку, они встречали только разрозненные очаги сопротивления. Для немцев город был уже практически потерян. В 10:00 Шпейдель позвонил Буссе и прямо сообщил ему, что если не будет принято немедленных мер, Звенигородку удержать не удастся. В Звенигородке находилось всего около сотни казаков, и не приходилось надеяться, что они отобьют удар приближающихся советских танковых бригад. Буссе и Шпейдель ясно осознавали, что окружение XI и XXXXII армейских корпусов — дело нескольких часов[115].

Незадолго до полудня советские 8-я и 155-я танковые бригады вышли к Звенигородке с востока и юго-востока. Признаков организованной обороны не наблюдалось, но благоразумие заставляло быть осторожными всякий раз, наступая на населенные места танковыми частями. Однако город был легко очищен от противника, и вскоре с северо-запада к городу тоже подошли советские войска. Это были передовые части 6-й танковой армии. Фронты Конева и Ватутина встретились в Звенигородке[116].

Пока 20-й танковый корпус продолжал наступление на запад, немцы не прекращали попытки взять под контроль район Капитановки. Как упоминалось выше, 1-й батальон 26-го танкового полка, укомплектованный «Пантерами», был наиболее сильным немецким подразделением, принимавшим участие в этих попытках. Поскольку для батальона эти бои стали боевым крещением, стоит рассмотреть его действия 28 января подробнее, чтобы получить некоторое представление о трудностях, с которыми неопытное формирование могло столкнуться в бою.

1-й батальон «Пантер» 26-го танкового полка, 28 января

В течение лета и осени 1943 года 1-й батальон 26-го танкового полка формировался и проходил подготовку во Франции в ожидании своих танков. Пришлось ждать до начала декабря, когда батальону наконец были поставлены по железной дороге все положенные по штату 76 танков, а также две бронированные ремонтно-эвакуационные машины на базе «Пантеры». А скоро пришел приказ на отправление на Восточный фронт.