Читать книгу - "Ее я - Реза Амир-Хани"

Почему шкафчик здесь приоткрыт?

Почему у ворот конь стоит?

Чтобы матери не было стыдно за ту,

Что опять на уроки бежит…

Утром эта песня смягчила матушку, однако сейчас – нет.

– Дело к вечеру, и настало время вечерних придирок? – спросила Марьям. – Пощади меня, матушка! Я ведь не напрашивалась уроки давать, меня госпожа директриса послала. И кстати, что в этом плохого?

Мама не могла ей объяснить причину и изменилась с досады в лице.

– Нет, я решительно против. Больше ты не пойдешь в чужой класс. Ты будешь только учиться сама, в своем девятом классе.

Марьям пристально посмотрела на мать и задумалась. Потом вспомнила:

– Кстати, никто вам еще не сообщил новость, что господин наследник был не единственным, кто прыгнул сегодня в бассейн? Был еще один человек…

Али и мама в один голос спросили:

– Кто?!

– Нани не рассказывала? Махтаб! Дочь дяди Искандера и Нани. Я вижу, она чихает. Спрашиваю у госпожи красавицы, в чем дело, почему все время розовый платочек у лица. Смеется и говорит своими полными чувственными губками: дескать, уворачивалась от Нани и бухнулась в бассейн. И это правда: я потрогала ее длинные каштановые волосы – влажные! А ведь ей только семь лет…

И в этот миг Али первый раз в жизни почувствовал, как у него екнуло сердце. А мама, которая – как и каждая мать на ее месте – быстро все поняла, строго сказала:

– Хватит зубы заговаривать. Пообедали – садитесь за уроки! Вот и весь сказ.

Однако для Али этим дело вовсе не кончилось. Сидя за уроками, он напел про себя: «Махтаб» – и сердце вновь так же екнуло. Снова произнесет имя – и снова сердечный трепет. И он был счастлив, что есть у него что-то, от чего дрожит сердце. Наконец у него есть что-то свое, своя тайна, кто-то свой! Как ни раздумывал, он не мог понять, почему она упала в бассейн. Ведь он тоже упал в бассейн в этот день. И он со светлым чувством ожидал, пока постучит дверной молоток и явится братец его тайны. Теперь он все сделает для Карима, о чем бы тот ни попросил…

* * *

Уже смеркалось, когда застучал дверной молоток. Али бегом кинулся к двери и открыл ее. Он ожидал Карима, но вместо него увидел дедушку, который бросил Искандеру:

– Заводи во двор и разгружай.

Искандер загнал во двор двух ослов, нагруженных мешками с гранатом и ящиками с виноградом. А дедушка встал возле пруда и, как заправский проповедник, убеждал мать и Марьям в пользе такой большой покупки:

– Древние мудрецы говорили: «ножка аль гранат, аль-халим – аль-виноград»! Иными словами, если переел бараньих ножек, гранат поможет им выйти, а если запор от халима – то виноград!

Матушка, смеясь, ответила:

– Да, древние не знали, что мы сегодня халим не ели, только ножки!

Марьям поддержала ее:

– К тому же в арабском языке нет звука «г», поэтому мудрость явно поддельная!

Дедушка со смехом отмахнулся от них и пошел назад к дверям. Отдал хозяину ослов четыре ассигнации по пять реалов; тот, поцеловав деньги, убрал их в карман и удалился. А дедушка стал смотреть, как Искандер носит фрукты в подвал, и ему помогают Карим, который только что пришел, и Али. Дед хотел подозвать Али, потом подумал: «Пусть поймет сам, что такое дружба. Не нужно запрещать ему. Вон, даже грузчиком готов трудиться. Великодушный парень растет». Карим зачем-то подобрал моток веревки и отдал его Али. Дед выбрал четыре граната и кликнул обоих мальчиков:

– Идите сюда. Как следует раздавите их, выжмите сок и выпейте.

Али и Карим, поблагодарив его, занялись делом, так что Искандер в одиночку носил ящики в подвал.

* * *

Карим шел по улице, выжимая гранаты, и спрашивал Али:

– Значит, говоришь, у него сегодня и мать, и отец уйдут, так?

Али смотрел куда-то вдаль. Вместо ответа он произнес:

– Махтаб упала в бассейн… Не простудилась она?

– А ты как узнал? Я и сам только что услышал. Утром завтракать отказывалась, мать ее попыталась заставить, кобылка побежала прочь, ну и – прыг в бассейн…

– Не простудилась?

– Что ты, дружище! Зараза к заразе не пристает. Здоровенькая как огурчик… Ага! Вон опять дервиш Мустафа!

Али увидел впереди дервиша, идущего им навстречу. Белобородый и в белой одежде с ног до головы, с серебряной миской для подаяния, он шагал, восклицая: «О, Али-заступник!» И рукоятью своего посоха он нацелился на Али. Карим вздохнул с облегчением: значит, на сей раз не по его душу. Дервиш, глядя прямо в глаза Али, произнес:

– Единственное в мире, чточем больше дрожит, тем крепче становится, – это сердце. Сердце человеческое! Выжимай его, пока сок не пойдет… А сок его ведь ой как сладок?

Карим не совсем понял дервиша, но кивнул. А дервиш простер руку к голове Али и произнес:

– Благословение!

Потом провел рукой по своим седым волосам и бороде:

– Принимающий Аллаха… Влюбленный, что еще не совершил омовения, он по-настоящему любит… И благословенно желание его! О, Али-заступник!

И дервиш Мустафа ушел, но голос его все звучал в ушах Али: «Единственное в мире, что чем больше дрожит, тем крепче становится, – это сердце. Сердце человеческое! Выжимай его, пока сок не пойдет… А сок его ведь ой как сладок?.. Влюбленный, что еще не совершил омовения, он по-настоящему любит… И благословенно желание его!»

Али не вполне понимал, что значит «не совершил омовения». «Благословенно» – он слышал от матери и дедушки, но как узнать точное значение?.. Он задумался. Тихонько произнес: «Махтаб!» И тут сердце его екнуло. И он громко крикнул:

– Так вот что такое любовь!

Карим, занятый выжиманием четвертого граната, вздрогнул:

– Дуралей! Чего орешь? Стоит спокойно, потом вдруг как заорет, словно в атаку на тетку родную пошел!

Али глядел на Карима, постепенно приходя в себя. Засмеялся. Его осенило, что очень любит Карима, хотя тот и не понимает, что такое любовь. Карим, высосав последний гранат, произнес:

– По гранатам можно читать отходную, но сейчас вопрос в другом. Во-первых, забудь про дервиша Мустафу. Он может высоко вознести, но и больно скинуть. Потому его и не слушают. А во-вторых, и это самое главное, иди за мной и все, что я скажу, выполняй беспрекословно.

Али, рассмеявшись, изогнул свои сросшиеся брови и ответил:

– Слушаюсь, господин Карим!

Зачарованный, он шел следом за Каримом. Тот достиг улицы Мохтари и свернул на нее. Здесь находился дом бывшего премьер-министра, Кавама эс-Салтане[32], и здесь же купили себе дома некоторые из потомков Каджаров. Карим подошел к одному их этих домов. Уже стемнело, кое-где зажглись газовые фонари. Карим размотал веревку, которую захватил из дома Али, и привязал конец ее к дверному молотку. Другой конец веревки он отдал Али, который, словно спящий или лунатик, не задавал никаких вопросов. Они оба отошли от дверей к дереву, и Карим попросил Али сцепить руки. Опираясь на них, Карим залез на чинару, а потом подтянул наверх Али.