Читать книгу - "Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 3 - Марина Алиева"

Тот обернулся, увидел, на кого налетел, отпрянул и, покраснев мгновенно до корней волос, забормотал извинения.

– Как же вы неловки! – простонал Ла Тремуй. – По вашей милости, молодой человек, я теперь охромел!

Быстрыми короткими взмахами кисти министр отогнал подбежавшего слугу.

– Нет, этот господин сам исправит свою оплошность. Его святой долг проводить меня до моих покоев.

– Но я… о, ваша милость, прошу великодушно извинить, я должен… О-о, как глупо вышло!

Ища поддержки, молодой человек беспомощно обернулся на дверь, за которой скрылся Шарло, но никого из анжуйской свиты уже не осталось, и вызволять его было некому. «Ладно, – решил он, – провожу, а потом повеселю всех рассказом о том, как сшиб его графскую милость. Уверен, за это мне простится любое опоздание!».

Юноша почтительно согнул руку и министр, навалившись на неё всем телом, захромал к выходу.

– Не спешите так, – ворчал он по дороге. – От побед все стали такими прыткими. Вам бы поспешить в войска калечить англичан.

– Я сам мечтаю об этом, ваша милость!

– Что же вас держит?

– Моя служба при дворе только началась. Будет не совсем удобно оставить её так сразу.

Ла Тремуй сделал вид, что присматривается к лицу молодого человека.

– Вы кажетесь мне знакомым, сударь. Где я мог вас видеть?

И тут же, не дожидаясь ответа, «вспомнил»:

– Ах, ну да! Я же видел вас как-то у герцогини Анжуйской! Вы тогда явились с делом настолько важным, что мне пришлось прервать беседу с ней и удалиться.

– Это дело было важным только для меня, – слегка покраснел юноша. – Я пришёл поблагодарить её светлость за назначение на должность.

– О! – Ла Тремуй даже остановился. – Мадам герцогиня принимает в вас участие? Это дорогого стоит, поверьте. На моей памяти она занималась будущим только одного молодого человека, и теперь он наш король… Как вас зовут, сударь?

– Филипп де Руа к услугам вашей милости.

– Я запомню это имя. Возможно, скоро оно будет у всех на устах.

– Её светлость всего лишь оказала любезность моему дяде, – забормотал было Филипп, но Ла Тремуй с понимающей улыбкой приложил палец к губам.

– Вам незачем оправдываться, господин де Руа, ваш облик говорит сам за себя. Какие бы волнения ни сотрясали троны и государства, одно остаётся неизменным в любых обстоятельствах. И это, конечно же, женская слабость к молодым людям вроде вас – живому воплощению героя из баллады. Таким, как вы, даже подвигов совершать не надо. И радуйтесь, что первой занялась вашим будущим именно герцогиня. Она славится своей добродетелью, так что дурное никому в голову не придёт. А заодно и прочие наши дамы поостерегутся рвать вас на части, что, с одной стороны, несомненно, лестно любому, но ведь есть ещё и их мужья…

Ла Тремуй захихикал. Его чрезвычайно веселил этот разговор. Мальчишка де Руа, чьё имя министру давно уже было известно, изо всех сил пытался изобразить негодование, возмущение и Бог знает что ещё, что, по его мнению, нужно было сейчас изображать. Но растущее прямо на глазах самодовольство выпирало сквозь все положенные случаю эмоции!

«Тщеславный юноша – это всегда хорошо, – упивался его видом Ла Тремуй. – Такого не надо даже направлять: он сам знает на каких слабостях сыграть, чтобы сильные мира сего пришли в умиление и почувствовали необходимость его присутствия рядом. А этот ещё и красив, как ангел. И знает, что красив. Робок же пока только потому, что робость ему идёт. Как только станет идти наглость – станет наглым… Впрочем, скорей всего, ненадолго. Век красавцев длинен, если подкреплён чем-то кроме красоты. Но тут опасаться нечего…».

Смех Ла Тремуя внезапно оборвался.

– Не хотелось бы, господин де Руа, чтобы вы поняли меня превратно, поскольку я хочу дать вам добрый совет. Вы рвётесь в армию, и это похвально. Однако примите во внимание самое главное для вас на сегодняшний день: покровительство её светлости не пустая забава. Герцогиня настолько дальновидна, что даже я, не имеющий чести быть в числе её друзей, не могу этим не восхищаться. Так что, если она решила по каким-то причинам заняться вашим будущим, извольте быть послушным и не спешите покинуть двор, чтобы о вас не забыли. Такое везение выпадает раз в жизни.

Де Руа залился краской.

– Вы смущаете меня, сударь. Позвольте, я доведу вас и поспешу к своему господину.

Ла Тремуй ласково улыбнулся.

– Да полно. Я уже простил вашу неловкость и дальше дойду сам. Передайте своему господину мой поклон.

Он дождался, когда молодой человек скроется из вида, и, махнув слуге, следовавшему за ними в отдалении, пошёл к себе. «Лёгок, строен… Как раз таков, чтобы на ум сразу пришло одно слово: загляденье! Как там Катрин вчера сказала? Второй де Бурдон? Нет, дорогая! Де Бурдон – семя павшее во взрыхленную почву и потому сразу давшее плоды. А тут придётся повозиться. Намёк там, слушок здесь… Ах, как жаль, что с нами нет герцога Луи! Но зато есть мессир дю Шастель, и есть его величество дофин… Полагаю, любовные томления матушки и госпожи не понравятся ни тому, ни другому!»…

ПРЕДМЕСТЬЯ ПАТЕ

(18 июня 1429 года)

– Где они, чёрт побери?! Понять не могу – куда они делись?!

Ла Ир пребывал в таком негодовании, что забылся и чертыхнулся при Жанне, которая наградила его красноречивым взглядом из-под сдвинутых бровей.

– Нет, ты меня прости, конечно… Вот, видишь, осеняю себя крестным знамением и на исповеди покаюсь. Но куда могло подеваться целое войско, я так-таки не понимаю! И если здесь обошлось без врага рода человеческого, значит, эти чёр… поганые йомены сами как черти! Прости, Жанна…

Ла Ир возмущался так всё утро, и его можно было понять. Во всём войске, тащившемся по дороге на северо-запад от Менга, не было никого, кто не задавался бы такими же вопросами.

Накануне, после сдачи Божанси, во второй половине дня к стенам крепости подошло подкрепление во главе с героем «селёдочной» битвы сэром Джоном Фастольфом. Его солдаты, уже знающие о почти каждодневных победах французов и их ведьмы, геройским духом совсем не пылали. Они, конечно, выстроились в боевой порядок и даже отправили в крепость герольда с вызовом, но когда тот вернулся с ленивым ответом от французов, что «воевать сегодня уже поздно», скорей всего, выдохнули с облегчением. Да и сам сэр Джон, судя по всему, в сражение не рвался. Объединив свои отряды с теми, которые Талбот, командующий вместо Саффолка, вывел из Божанси по договору с герцогом Алансонским, Фастольф благоразумно решил военных действий пока не