Читать книгу - "Наполеон III. Триумф и трагедия - Алексей Бабина"

В газетах тех дней можно было прочитать сообщения, как народ выражает свое недовольство преступными действиями «узурпатора» и его сторонников. Не приводятся только подробности, как озверелые толпы роялистов громили и убивали своих противников или просто сочувствующих им в Марселе, Тулоне, Авиньоне, Тулузе, Ниме и других местах. Так, в начале августа в Авиньоне толпа безжалостно расправилась с маршалом Гийомом Брюном, а его труп сбросила в Рону. Последовали знаменитые аресты и суды над маршалом Неем, генералами Дюверне и Лабедуайер, братьями Фоше (все — расстреляны) и другими.

Общее число арестованных к августу 1815 года достигло 70 тысяч. Военные суды и чрезвычайные трибуналы вынесли в общей сложности 10 тысяч обвинительных приговоров. Из армии были уволены многие выдающиеся военачальники (маршалы Даву, Массена, Сульт и др.), которых побаивались новые французские власти и союзники. «Чистка» была проведена и в гражданской администрации. Общее число уволенных со службы чиновников достигло 100 тысяч^[153].

И все же главное беспокойство у Гортензии вызывала безопасность детей. Она твердо намерилась вывезти их из Франции. У нее появился следующий план: у одного из друзей (Габриэль Дёлессер) был слуга-швейцарец, кто взялся сделать заграничный паспорт на себя, жену и двоих детей. По этим фальшивым документам слуга с гувернанткой, госпожой Буре, Наполеоном Луи и Луи Наполеоном могли бы выехать в Швейцарию. Но утром 17 июля она получила предписание от военного губернатора Парижа, прусского генерала барона фон Мюффлинга, с требованием покинуть город в течение двух часов. При этом губернатор предлагал предоставить охрану, поскольку в обществе открыто ходили слухи, что бывшая королева подвергнется нападению роялистов или грабителей, потому что она намеревается покинуть страну с драгоценностями и огромными суммами денег. В конечном итоге Гортензия обратилась к губернатору с просьбой отсрочить отъезд, так как собраться за два часа не представлялось возможным, и предоставить ей охрану до границы^[154].

В 9 часов вечера 17 июля 1815 года Гортензия вместе с мальчиками, госпожой Буре и несколькими близкими в трех каретах и в сопровождении австрийских кавалеристов под командованием молодого капитана Эдуарда фон Война выехала из Парижа. Через три дня, вечером 20 июля, они достигли Дижона, куда за несколько часов до этого вступили австрийские войска. Как отмечает Ридли, это обстоятельство благоприятствовало Гортензии и ее спутникам^[155]. Гостиницу, где они остановились, окружила толпа разъяренных роялистов. Они хотели добраться до бывшей королевы или, говоря их языком, «арестовать Гортензию», но фон Война преградил им путь, заявив, что все приехавшие находятся под охраной союзных войск, и одновременно обратился за помощью к оккупационным австрийским властям Дижона. Только при их содействии удалось оттеснить роялистов от гостиницы. Однако роялисты не унимались и начали доказывать офицеру, командовавшему прибывшим отрядом, что Война — бонапартист, который переоделся в форму австрийского офицера. И на этот раз фортуна была на стороне приехавших. Австрийский офицер оказался хорошим знакомым фон Война и полностью его поддержал. На том день и завершился.

Понимая, что недовольные роялисты на следующее утро опять вернутся к гостинице, чтобы помешать отъезду Гортензии и ее спутников, фон Война убедил австрийское командование провести на время выезда из гостиницы смотр всех французских частей в районе Дижона. Однако молодой командир роялистского отряда не подчинился приказу оккупационной администрации и на следующее утро появился у дверей гостиницы. Не имея никакой поддержки, он только сверкавшим от гнева взглядом и проклятиями мог безучастно наблюдать, как Гортензия, дети и остальные в окружении австрийских солдат спускаются на первый этаж гостиницы и усаживаются в повозки. Через несколько минут кареты в сопровождении австрийских кавалеристов покатили по улицам Дижона в сторону швейцарской границы. К вечеру они оказались в Швейцарии.

Из окна кареты выглядывал семилетний Луи Наполеон, который всматривался в домики, деревья, людей и время от времени открывавшийся превосходный вид Женевского озера. Начались долгие годы эмиграции.