Читать книгу - "Святая Русь - Дмитрий Балашов"

Все эти дни Ядвига жила как во сне. Неотвратимое приближение супружеской постели пугало ее порою до ужаса. Впору было воскликнуть:

«Пощадите! Я уже все исполнила, что требовали от меня, чего же еще они хотят?!» Внимательно-страстные взгляды Ягайлы выводили ее из себя.

Предстоящие ласки этого толстогубого слюнявого литвина заранее вызывали отвращение. С какой радостью нынче ушла бы она в монастырь! Раз не состоялась ее любовь с суженым, так не надо никакой любви вовсе! Пусть лучше ее чистота будет отдана Богу! Даже сумасшествие находило: кинуться ему в ноги, попросить… О чем? Чтобы он отказался от короны? Воротился к себе? Да этого не допустит никто из вельмож! Чтобы не трогал, удовлетворясь одним королевским званием? Никто на это не пойдет, и он первый… Чьи-то чужие прехитрые замыслы влекли и засасывали ее, словно неодолимый водоворот. Как-то, уже после коронации и венчания, Ягайло попытался ее обнять.

– Ваше величество, подождите до супружеской постели! – сказала она, выпрямившись как струна и отстраняя его жадные руки. И Ягайло отступил, струсил, такая сила гнева и отвращения была в голосе Ядвиги в тот миг.

Но теперь подходило. Подошло. Еще не в первый день (и слава Иисусу!) и даже не во второй… Но вот уже и подошло, и уже все требовали и кричали, и четверо вельмож подошли к ней с поклонами: вести в брачный покой, и она вперялась жадно им в очи, в их веселые хмельные лица – неужели не пожалеют? Но только у одного из них, молодого Леливита, Спытка из Мельштына, мелькнуло в глазах что-то похожее на понимание.

– Подержись, королева! – прошептал он ей. – Смотрят все на тебя!

У нее ослабли ноги (как на заклание – промелькнуло в мозгу). Перед пышною кроватью, на ковре, они оставили ее, передав в руки постельниц. Она немо дала снять с себя украшения и платье. В одной сорочке, чувствуя холодный озноб, свалилась в постель. Ягайло вошел хмельной и веселый.

– Ты должна снимать с меня сапоги, жена! – вымолвил. Потом (она не пошевелилась) крикнул: «Эй!» Вбежала служанка, живо стянула с ног Ягайлы расшитые шелками русские чеботы, приняла верхнее платье, любопытно взглядывая на белое, точно мел – «ни в губах крови», – лицо королевы.

Убежала. Ягайло еще раздевался, неуклюже скидывая порты.

– Потушите свечу! – попросила она. К счастью, он что-то понял. Сам задул свечи и в темноте уже полез в постель, протягивая к ней руки.

«Скорее! Скорее! – молила она. – Лишь бы это прошло поскорей!» Он разжал ее сведенные судорогою ноги, навалился сверху, так, что стало трудно дышать. Стыдная боль, судороги… Его, ставшие железными, руки мнут ее тело, терзают грудь, и уже нет сил отпихнуть, отодвинуть, и накатывает странная дурнота… Она стонала, сжимая зубы, стараясь не закричать. То, что происходило, не было похоже ни на что, представлявшееся ей ранее. Ее словно бы распинали на кресте. К счастью, пьяный Ягайло, насытив зов плоти, скоро уснул, отвалясь от нее, а она лежала, содрогаясь от отвращения и своей нечистоты, лежала, понимая, что уже ничего не вернуть, и так и пойдет теперь каждую ночь: эта боль и судороги и жадные руки литвина… Нет, говорят, боль проходит! Все одно – она замарана, запачкана, и ей уже не отмыться вовек!

Ядвига пошевелилась. Он спал и даже похрапывал во сне. Она встала, вполголоса позвала девушку, потребовала, не думая ни о чем ином, сменную сорочку, и воды – умыться. С отвращением откинула замаранную, подумала скользом: будут казать гостям – повешусь! Одевалась, взглядывая на мужа – лишь бы не проснулся сейчас и не начал прикасаться к ней снова!

Почувствовав дурноту, присела на край кровати… И когда те же вельможи, по миновении времени, явились «будить» молодых, Ягайло еще только просыпался, а Ядвига встретила будильщиков одетою, прибранною, и с лицом холодным как мрамор.

Как складывались в дальнейшем супружеские отношения королевской четы, никто толком не знал. Когда являлся король, Ядвига удаляла из спального покоя всех камеристок, раздевалась и одевалась сама. Одна из горничных как-то заглянула в урочный час без спросу в королевскую спальню. Ядвига сидела на постели в спущенной с плеч рубашке, а Владислав, приникнув, не то сосал, не то кусал ее груди. Лицо у королевы было непередаваемо странное, страшное даже, и поглядела она на прислужницу так, что та тотчас выскочила как ошпаренная, прихлопнув за собою дверь, и долго после того не рисковала показываться на глаза госпоже. Фрейлины шептались, что король мучает Ядвигу по ночам, ревнуя к Вильгельму…

Однако дела королевства шли своим побытом и скоро потребовали деятельного участия обоих супругов. Еще не отшумели пышные свадьбы Вигунда с дочерью Опольчика, Семка Мазовецкого с Александрой, сестрой короля (впоследствии страстно влюбленной в своего супруга), князя Януша и Спытка из Мельштына, женившегося по горячей любви на Вейдафи, дочери Эмерика, старосты Червонной Руси (брак, выгодный всем и потому одобряемый всеми).