Читать книгу - "Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - Иван Серов"

В конце сентября вернулся с Кубы заместитель МО Бирюзов С. С. и под большим секретом доложил Малиновскому, а тот — в ЦК, о том, что ракеты среднего радиуса действия установлены на Кубе^[729]. Причем все сделано так, настолько замаскировано, что никто не увидит и не узнает. Маршал Бирюзов летал под видом агронома, так что все прошло отлично.

Настораживало, что Большаков*, которого я приказал освободить от агентурной работы и сосредоточиться только на поддержании неофициальных контактов с американским руководством, сообщил из Вашингтона, что американцы начали сомневаться в том, что у нас достаточно межконтинентальных баллистических ракет.

Жизнь показала, что я был прав, несмотря на возражения Шалина, что не надо загружать Большакова оперативной работой. Американцы воспринимали его как человека, связанного с разведкой и, неофициально, с руководством. Брат Кеннеди и другие влиятельные люди беседовали с ним более откровенно, чем с послом Добрыниным^[730].

Такие же сигналы о ракетах мы получили из Швеции^[731].

Была утечка информации через Пеньковского*, но мне было известно, что он уже полгода находится в разработке КГБ, и через него они скармливают нужную информацию. Поэтому Пеньковского, как серьезный источник утечки информации, выявленную его двойную и даже тройную игру во время событий на Кубе, мы вообще не принимали во внимание.

Я еще за полгода до Кубинского кризиса зарубил его выезд за границу, хотя Грибанов, начальник 2-го управления КГБ, настаивал на его поездке, видимо, с целью подбросить американцам еще какую-нибудь военно-политическую дезинформацию.

Это, конечно, обычный прием, когда имеется агент-двойник. Но я в эти игры категорически отказался играть, потому что был уверен, что Пеньковский воспользуется поездкой и сбежит. А передавать дезу он может и из Москвы, если им так хочется^[732].

В середине октября стало известно, что американцы путем воздушной разведки установили и сфотографировали наши ракетные установки. Я немедленно послал донесение Малиновскому и в ЦК^[733].

Еще до этого я разослал телеграмму о положении на Кубе, непорядках и беспечности кубинских руководителей. Хрущев сам позвонил мне, заявив, что нечего лезть не в свои дела, надо заниматься своим делом. Я так понял уже тогда, что неприятные вопросы нельзя докладывать в ЦК, а только приятные^[734].

Далее события развивались быстро. В Америке появились сообщения, что воздушная разведка установила на Кубе до 30–40 ракет дальностью до 2000 км.

16 октября было доложено президенту Кеннеди.

20 октября президент собрал командующих войсками на совещание, которые предложили блокировать Кубу морскими кораблями и совместно с бомбардировочной авиацией нанести удар по Кубе с тем, чтобы <уничтожить> ракеты и не дать развернуться пусковым базам. <Президент> предложил дать ноту СССР, чтобы немедленно вывезли ракеты. Все войска США приведены в боевое состояние, и призваны в армию резервисты. До этого Кеннеди заявил протест СССР по этому вопросу.

22 октября стало известно, что выступит президент Кеннеди.

Ночью 22 октября в 1.00 (час) мне позвонил дежурный и передал приказание Захарова немедленно прибыть в Министерство обороны. Я схватил свою «шкоду» и полетел в Москву, местами ехал на красный свет светофоров.

Прибыв в Министерство обороны, мне М. В. Захаров сказал: «Сиди тут, а мы поехали в Кремль. Через некоторое время хочет выступить по радио президент США по вопросу, касающемуся Советского Союза».

Я быстро настроил два радиоприемника, посадил у них переводчика и стенографиста.

Через полчаса президент США начал выступать, заявляя о том, что русские на Кубе установили ракеты, в том числе дальнего действия, и США требуют от советского правительства немедленно убрать их, в противном случае вся ответственность за последствия ложится на Советский Союз. Вот коротко содержание^[735].

Мне каждые 5 минут ложились на стол отпечатанные листы выступления президента. Когда уже были три листа, звонит Малиновский и говорит: «Что известно?» Я ему сказал: «Пока три листа». Он говорит: «А почему так медленно работаете?»