Читать книгу - "Тайная история атомной бомбы - Джим Бэгготт"

Фредерик Жолио-Кюри вместе с Гансом фон Хальбаном и Львом Коварски, работая в Париже, в лаборатории Коллеж де Франс, стали одной из первых групп исследователей, экспериментально доказавших возможность самоподдерживающейся цепной реакции урановых ядер, что значительно ускорило их дальнейшие исследования. К августу 1939 года ученые зафиксировали увеличение интенсивности деления ядер в блоках из окиси урана, погруженных в обычную воду, хотя этого все же было недостаточно для поддержания цепной реакции.

Хальбану в 1937 году довелось поработать в институте Бора. Там, в Копенгагене, они вместе с Фришем изучали поглощение нейтронов атомами дейтерия. Вспомнив о тогдашних исследованиях, он предложил использовать в качестве замедлителя тяжелую воду, которая должна была оказаться эффективнее обычной. Правильность этой идеи вскоре подтвердили и немецкие физики, начав проявлять интерес к запасам тяжелой воды на заводе Norsk Hydro в Веморке. Вместе с Коварски Хальбан просчитал эффективность всех возможных замедлителей, включая тяжелую воду и графит особой чистоты, и в итоге пришел к выводу, что в первую очередь выбрать следует тяжелую воду.

Вдвоем ученые работали и над теорией цепных реакций. Теперь уже опасаясь публиковать результаты своих изысканий в открытой печати, они немедленно составили надлежащую бумагу, в которой зафиксировали авторство всех принадлежащих им открытий. Этот документ в запечатанном конверте они отдали на хранение во Французскую академию наук.

185 килограммов тяжелой воды, удачно вывезенных Аллье с завода Norsk Hydro, хранились в бомбоубежище Коллеж де Франс. Однако ученые так и не успели воспользоваться ею, чтобы доказать свою теорию. После того как в начале июня 1940 года в Париж вошли немецкие войска, Жолио-Кюри получил распоряжение французского министра вооружений не позволить урану и тяжелой воде попасть в руки врага.

Хальбан и Коварски вместе с семьями уехали из Парижа, направившись на юг. Затем за ними последовал и Фредерик вместе со своей женой Ирен, дочерью Марии Кюри. Хальбан погрузил 26 канистр с тяжелой водой в машину, затем вместе со своей женой Эльзой и маленькой дочкой сел в нее и отправился в Мон-Дор, известный курорт с минеральными источниками, расположенный в центральной Франции. Там к ним присоединился Аллье. Тяжелую воду спрятали сначала в помещении местной женской тюрьмы, а затем перевезли в находящийся неподалеку городок Риом, где канистры сложили в камере смертников окружной тюрьмы, куда их перенесли сами приговоренные. На следующее утро начальник тюрьмы, видимо, сильно нервничавший в ожидании новых хозяев, наотрез отказался выдавать обратно тяжелую воду. Аллье пришлось угрожать ему заряженным револьвером.

Хальбан вместе с Коварски уже вовсю обустраивали лабораторию на вилле «Светлый дом» в окрестностях города Клермон-Ферран, как вдруг, спустя два дня после взятия Парижа немцами, от Аллье пришло известие: все ученые эвакуируются из Франции. Оба, и Хальбан, и Коварски, отправились в Бордо, где их уже ждал Чарльз Генри Джордж Говард, двадцатый граф Саффолк.

Этот человек, казалось, сошел со страниц одного из романов Вудхауза^[39]. Получив титул графа Саффолка и Беркшира в 11 лет, Говард, к которому многие обращались просто Джек, ушел из частной школы в Редли^[40]и устроился палубным матросом на грузовой клипер Mount Stewart. Вскоре он отправился в свое первое плавание — в Австралию. Затем он поступил на службу в Шотландский гвардейский полк, правда, пробыл там совсем недолго и вернулся в Австралию. Там, в Квинсленде, Говард управлял овцеводческой фермой. Через некоторое время он снова оказался в Великобритании, где поступил учиться на фармаколога в Эдинбургский университет, а впоследствии стал членом Королевского общества Эдинбурга. Когда началась война, Говарда взяли в Управление научных и промышленных исследований (УНПИ) при Министерстве снабжения и впоследствии командировали в Париж как представителя организации во французском Министерстве вооружений.

Перед ним была поставлена задача спасти от рук фашистов важное машинное оборудование, запасы промышленных алмазов стоимостью в миллионы долларов, находившуюся во Франции тяжелую воду, а также вывезти из страны около пятидесяти французских ученых. Конечно, банкиры не горели желанием доставать алмазы из своих надежных хранилищ и отдавать их человеку, у которого с собой было только рекомендательное письмо, написанное министром вооружений Франции. Но Говард небрежным жестом распахивал свой пиджак… При виде Оскара и Женевьевы — двух автоматических пистолетов 45 калибра, каждый из которых прямо-таки стремился выпрыгнуть из наплечной кобуры в руку хозяина, — у банкиров пропадало желание настаивать на своем и они безропотно передавали алмазы в надежные руки своего посетителя.

Настолько творческий подход к выполнению своей миссии принес Говарду кличку Дикий Джек, и Хальбан с Коварски довольно быстро поняли, за что именно ее дали. В порту царил настоящий хаос. Повсюду рвались бомбы. Сотни тысяч беженцев сплошной массой подкатывали к докам в поисках верного и безопасного пути. Говард, небритый, весь в татуировках, просто взял и напоил команду британского угольщика Broompark, чтобы они не сумели увести свой корабль из порта до того, как он закончит свою миссию. Судно вышло из доков 19 июня, увозя Хальбана и Коварски вместе с семьями и грузом тяжелой воды. Пока они приближались к устью Жиронды, плывший рядом с ними корабль подорвался на мине и затонул. Позже Жолио-Кюри убедит немцев, что именно на нем и находилась тяжелая вода.

На борту Broompark было 25 женщин, считая личного секретаря Говарда — Айлин Марден. Когда некоторые из них начали жаловаться на морскую болезнь, Дикий Джек предложил им лучшее на его взгляд лекарство — шампанское. Коварски почти сразу обрел абсолютную веру во всемогущество Говарда: «Он просто заразил нас своей веселостью, и все путешествие прошло как школьная экскурсия»^[41].