Читать книгу - "Самураи державы Ямато - Вольфганг Акунов"

Монголо-татары не были религиозными фанатиками, и их третий Великий хан Менгу, Мэнгу, Мунгкё или Мункэ (1251–1259) с одинаковой терпимостью и благосклонноетью принимал участие в христианских, буддийских и магометанских празднествах. Единственное исключение, по авторитетному мнению Л. H. Гумилева, веротерпимые «покорители мира» сделали для исповедников иудейской веры: «Только евреев монголы чуждались больше, чем китайцев. Освободив от податей духовенство всех религий, они сделали исключение для раввинов: с них налог взимали»^[34]. Очевидно, монголо-татары (подобно многим критикам иудаизма до и после них) просто не считали иудейских раввинов священнослужителями.

Сам же рыжебородый, сероглазый, голубоглазый или зеленоглазый — тюркско-монгольское слово «кок» («кёк», «геок») означает все три цвета — Чингисхан, ведший свое происхождение от красавицы Алангоо (или Алан Гоа, что означает «Прекрасная Аланка» — следовательно, прародительница «Потрясателя Вселенной» принадлежала к иранской народности аланов, или асов) и от божественного «Солнечного Луча» в облике светло-русого белокожего юноши, оплодотворившего его прародительницу через дымоход се юрты посредством исходившего от него божественного света (налицо своего рода параллель с христианским представлением о Непорочном Зачатии), поклонялся незримому верховному божеству под именем «Высшего (Всевышнего) Царя Тснгри Хормуза».

Монголы считали голубизну глаз и русые (рыжеватые) волосы членов рода Борджигин следствием происхождения от «Солнечного Луча». Об отличии внешности Борджигинов от прочих северных кочевников китайский летописец Чжао Хун писал:

«Татары не очень высоки ростом… Лица у них широкие, скулы большие… Борода редкая. Темуджин (Чингисхан. — В.Л.) — высокого роста и величественного сложения, с обширным лбом и длинной бородой… Этим он отличается от других». Как и у прочих Борджигинов, глаза у Чингисхана были «сине-зеленые или темно-синие… зрачок окружен бурым ободком». Короче, внешность у «Рыжебородого Тигра» была, судя по описаниям современников, самая что ни на есть «арийская», а точнее — «нордическая». А если учесть, что «Потрясатель Вселенной» Чингисхан носил золотой перстень со свастикой (подаренный через семь веков, в 1921 году, ургинским Богдо-Ламой освободителю Монголии от китайской оккупации русскому генерал-лейтенанту барону Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу, который был, подобно Чингисхану, русоволосым, рыжебородым и голубоглазым, что побудило монголов, принявших к тому времени буддизм в форме ламаизма, со свойственной этой религии верой в перевоплощения, считать барона перевоплощением, или реинкарнацией, своего знаменитого «Священного Воителя»), что из священнослужителей всех конфессий монголы проводили «политику религиозной дискриминации» только в отношении иудейских раввинов, что, но некоторым данным, в войске «Рыжебородого Тигра», в довершение ко всему, имелись знамена со свастикой, то… выводы можно, при желании, сделать самые далеко идущие. Не случайно, наверно, Адольф Гитлер как-то заметил, что «Чингисхан, несомненно, был арийцем, иначе он не был бы таким победоносным»! Но это так, к слову…

С христианством монголы (и татары) впервые познакомились через секту несториан («Церковь Востока»), распространившихся, через Персию, по всей Азии и проникших, таким образом, и в великое монгольское содружество народов. Еще до монголов христианство проникло в среду соседствовавших с ними народов Восточного Туркестана — тюркоязычных уйгуров, онгутов, гузов, чигилей (джикилей). В середине X века арабский ученый и путешественник Абу Дулаф упоминал о христианах, живших в районе нынешней китайской провинции Ганьсу, в основном в Турфанском оазисе, в районе Аксу, Карашар и Кочо. Пришедшие туда со своих исконных территорий, расположенных на берегах рек Толы и Селенги, и основавшие княжество со столицей в Бешбалыке, ставшее впоследствии известным под названием «государства Кочо», уйгуры смешались с коренным населением (уже отчасти христианским). Известно, что еще в VIII–IX веках в Кочо действовал храм христианской (несторианской) «Церкви Востока» (соседствовавший с комплексом буддийских святилищ).

В 1209 году уйгурское государство восточных христиан Кочо подчинилось Чингисхану, став его вассалом и военным союзником (в частности, в борьбе монголов против государства Хорезмшаха Мухаммеда, являвшегося, как уже говорилось выше, одним из сильнейших владык мусульманского мира). В 1275 году уйгурское государство вошло в состав улуса (удела) Джагатая (Чагатая), сына Чингисхана. Из путевых записок францисканского монаха-минорита Иоанна (Джованни) ди Плано Карпини, направленного папским престолом ко двору Великого хана (каана) монголов в тогдашнюю столицу монгольской державы Каракорум (Харахорин), явствует, что страна уйгуров воспринималась «франками» как страна христиан. Папский посол писал о них: «Эти люди суть христиане из секты несториан».

Христианство несторианского толка не позднее начала XIII века уже пользовалось широчайшим распространением среди по крайней мере двух монгольских народностей — караитов (обитавших на востоке Центральной Азии и крестившихся в 1107 году) и найманов (обитавшей в западной части Центральной Азии ветви народности киданей, о которых подробней пойдет речь далее).

Временами влияние несториан, активно использовавших в своей символике (часто — в сочетании с голубем или с двуглавым орлом) кресты «мальтийской» («иоаннитской») формы, а также уширенные кресты со свастикой (по-монгольски: «суувастик») в перекрестье, предвосхищавшие форму будущих Железных и Рыцарских крестов гитлеровского Третьего рейха (что, при желании, может побудить пытливых исследователей к еще более далеко идущим выводам, чем история с передачей свастичного перстня каана Темуджина барону Унгернy), становилось настолько значительным, что проникало даже в правящее каанское семейство, определявшее все и вся в Великомонгольской империи потомков Чингисхана.

Так, христианкой несторианского толка была сноха самого Чингисхана, Сорхахтани-беги — старшая и самая влиятельная жена Тулуя (Тули) — любимого четвертого сына Чингисхана, мать будущих монгольских каанов — Менгу и Хубилая (Кубилая, Кублахана), также доброжелательно относившихся к христианам (причем не только из уважения к матери). Секретарем монгольского посольства, направленного в 1280 году кааиом Хубилаем (ставшим к тому времени императором Китая) в Чипунгу (Японию), был христианин-уйгур, казненный, вместе со своими спутниками, японскими самураями «сиккэ-па» Токимуне за «не подобающие послу дерзкие речи» (сели верить Л. H. Гумилеву, то христианами несторианского толка были и послы, направленные монголами в 1223 году, перед битвой на реке Калке, к собравшимся в Киеве русским князьям — и также убитые ими). Среди останков воинов экспедиционного корпуса, направленного Хубилайханом в 1274 году на остров Кюсю и разбитого японцами (о чем еще будет подробнее рассказано далее), был найден стальной шлем монгольского военачальника, украшенный серебряным крестом. Папский посол к каанскому двору Иоанн ди Плано Карпини упоминает троих высокопоставленных чиновников («ханских нотариев») при дворе Великого хана, являвшихся уйгурами-христианами. Л в записках другого «франка» — фламандского монаха-минорита Вильгельма Рубруквиса (Рубрука или Рюисбрэка), также направленного в Ставку каана, но уже не папским престолом, а королем Франции Людовиком IX (об этом посольстве у нас еще пойдет речь далее), указывается, что хан Сартак (сын Батухана, или, по-русски, Батыя, внука Чингисхана) и секретарь хана Койяк были христианами, принадлежавшими к «Церкви Востока» (то есть несторианами).