Читать книгу - "100 великих тайн доисторического мира - Николай Непомнящий"

Есть, однако, еще одно мнение, возможно, способное в будущем расставить по своим местам все несоответствия. Известный российский палеогеограф-мерзлотовед Савелий Владимирович Томирдиаро еще несколько десятков лет назад обосновал теорию о существовании во время последнего оледенения «северного ледовитого материка» – Арктиды. Её жалкие остатки известны нам как Новосибирские острова и побережье моря Лаптевых. По его мнению, на поверхности протянувшейся от Евразии до Америки ледяной суши сформировался особый тип ландшафта – криофитные саванны. Биологическая продуктивность северных прерий была высока: во время полярного дня незаходящее солнце и влага из подтаивающих под тонкой почвой льдов способствовали тому, что над Арктидой, далеко за полярным кругом, поднимались буйные травы, в которых могли пастись огромные стада мамонтов, лошадей, бизонов, оленей. Не случайно их костями усеяна вся Арктика, включая и морской арктический шельф. Пищи летом хватало всем.

Возможно, мамонты в холодное время года для утоления жажды находили лед в мерзлотных клиньях

Однако с наступлением полярной ночи в Арктиду приходило суровое время. Температуры могли падать до минус 100–120 градусов по Цельсию – куда ниже, чем на современном полюсе холода на противоположном конце земли в Антарктике. Куда в таких условиях деваться обильным стадам, кормившихся полгода на криофитных северных пастбищах под незаходящим солнцем? Либо быстро откочевывать на тысячи километров на юг (что не так просто), либо найти способ перезимовать на месте. Как ни удивительно, несмотря на лютые морозы, бесснежье и зимнюю бескормицу, это было возможно. На берегах самого южного материка в настоящее время есть теплокровные животные, научившиеся переживать полярную ночь одновременно во сне и в движении. Речь о пингвинах.

У императорского пингвина экологам давно известна социальная терморегуляция. Когда во время полярной ночи температура воздуха становится очень низкой, а с ледникового щита дуют пронизывающие ветры, 200–300 пингвинов плотно прижимаются друг к другу, и, впав в сомнамбулическое полусонное состояние, образуют почти правильный круг – так называемую «черепаху». Этот круг медленно, со скоростью часовой стрелки непрерывно вращается вокруг центра. Птицы, оказавшиеся снаружи, стремятся внутрь, чтобы согреться, и выталкивают на периферию других, получивших уже порцию тепла. Такой способ терморегуляции оказывается весьма эффективным. Исследователи отмечают, что на морозе в одиночку пингвин теряет в весе свыше 200 г в сутки, а находясь в «черепахе», расходует лишь около 100 г накопленного жира ежедневно. Пингвины, входящие в «черепаху», расходуют меньше тепла.

Конечно, огромное стадо мамонтов, трущихся бурыми пушистыми боками друг о дружку и водящих такой же хоровод под сполохами полярного сияния, – зрелище сюрреалистическое, неземное. Но ведь и речь идет об условиях сумрачной зимней Арктиды, по многим параметрам напоминавшей скорее Марс, а не привычную для нас Землю. И без запасов бурого жира и крови-антифриза в подобной ситуации выжить было бы непросто. Ну а после появления из-за горизонта солнечных лучей природа быстро пробуждалась, и вскоре стада мамонтов могли вновь нагуливать растраченный за полярную ночь бурый и белый жирок на молодой сочной травке.

Гипотеза о мамонтовых хороводах под негаснущими по нескольку месяцев звездами имеет право на жизнь, ну а соответствует ли она в полной мере давно исчезнувшей реальности, покажут новые исследования ученых. Пока же полученные данные о наличии у мамонтов бурой жировой ткани и антифриза в крови делают эти предположения куда более достоверными, чем два десятилетия назад, когда профессор Савелий Томирдиаро делился с коллегами своими идеями на грани фантастики на Первом международном мамонтовом совещании в Санкт-Петербурге.

И еще один вопрос, связанный с образом жизни мамонтов. То, что нагуливающему жир мамонту требовалось потреблять около полутонны растительной биомассы в день, палеонтологам уже давно ясно. При таких объемах потребления даже жевать травку и ветки кустарника было некогда – одно сжатие челюстей с огромными, с буханку хлеба каждый, зубами – и пища проглатывалась, уступая место следующей порции. Однако организму, столько кушающему, необходима была и вода в немалых количествах. И если в летнее время мамонт мог свободно пить из ближайшего озера, ручья или даже большой лужи, то что было ему делать, когда полярная ночь еще не вступала в права (а значит, рано было строиться «черепахой» для выживания), но мороз уже сковывал ледяным панцирем все водоемы от мала до велика? Учитывая бесснежье, утоление жажды должно было становиться для животных серьезной проблемой.

Все тот же палеогеограф С.В. Томирдиаро и на этот вопрос нашел оригинальный ответ. Он считает, что зимой, при замерзании водопоев, мамонты в холодное время года для утоления жажды находили лед в мерзлотных клиньях, выламывали его куски бивнями и довольно хрустели тающим во рту льдом, словно дети фруктовым мороженым. Невольно вспоминается анекдот, когда пьяницу спрашивают: «Ну почему же вы водку пьете?» – и в ответ следует: «Потому что она жидкая, а если бы была твердая – мы бы ее грызли».

Но шутки – шутками, а гипотеза С.В. Томирдиаро вполне подтверждается находками бивней с характерно сломанными и вновь затертыми до блеска концами. Более того, на Крайнем Севере в древних мерзлотных клиньях не раз находили обломанные концы мамонтовых бивней. «Форма перелома (отщеп и отруб), – пишет Савелий Владимирович, – свидетельствовала о защемлении вертикально забитого в лед рабочего конца бивня». Он полагает, что стадо мамонтов в результате такого импровизированного ледяного водопоя могло вырабатывать в мерзлотных ледяных жилах целые карьеры, которыми потом пользовались для утоления жажды другие животные.

Так северные слоны в морозную засуху могли снабжать водой не только себя, но и всю мамонтовую фауну криофитных саванн.

(По материалам: museum-berezniki.ru)