Читать книгу - "Черный русский. История одной судьбы Уцененный товар (№1) - Владимир Александров"

Когда Фредерик приступил к работе в «Яре», его владельцем был Алексей Акимович Судаков, купивший ресторан в 1896 году и сделавший его за следующие двадцать лет чрезвычайно успешным и знаменитым. Судаков был настоящим перфекционистом и не мог бы дать Фредерику заметную и ответственную должность, не будучи уверен в его профессионализме и искушенности. Несмотря на всю их разницу, между жизненными путями Фредерика и Судакова есть несколько удивительных параллелей. Судаков родился крестьянином в Ярославской губернии и прошел трудную школу в качестве младшего помощника официанта, прежде чем стал управляющим и в конце концов купил собственный ресторанчик. Этот опыт не сильно отличается от опыта Фредерика – детства в черном, сельском Миссисипи и работы в городских ресторанах и гостиницах. Оба они преуспели исключительно благодаря своему таланту и тому, что изучили все нюансы ресторанного дела и индустрии развлечений с самого низа.

Но, видимо, не один Судаков «наставлял» Фредерика – был еще такой Алексей Федорович Натрускин, «король» в штате работников «Яра», как описывал его сам Судаков. Натрускин был старшим метрдотелем, когда там работал Фредерик, и занимал он эту должность без перерыва тридцать лет. Он являлся непосредственным начальником Фредерика и должен был сыграть роль в развитии его навыков, уже и без того выдающихся, – напрямую или же через собственный пример. Хорошо известный нескольким поколениям постоянных клиентов «Яра», Натрускин пользовался у них большой любовью и уважением благодаря своей способности гармонично соединять исполненные достоинства манеры с предельным вниманием к их пожеланиям и вкусам – они находили это сочетание очень лестным (и именно это сочетание многие будут позднее называть характерной чертой Фредерика). Точно просчитанная любезность Натрускина щедро вознаграждались клиентами, которых он очаровывал и заставлял чувствовать себя как дома. Визиты великих князей приносили ему драгоценности в качестве памятных подарков, а предприниматели и прочие клиенты оставляли щедрые чаевые наличными. К моменту увольнения он скопил 200 000 рублей, что в сегодняшних деньгах равняется нескольким миллионам долларов, которые он использовал для покупки инвестиционной недвижимости в Москве. В его жизни и карьере было много такого, что позже повторит Фредерик, – и много такого, в чем он его превзойдет.

Судя по тому, насколько успешно работал Фредерик с такими требовательными коллегами, отношения между ними должны были строиться не только на прагматических соображениях, но и на взаимном уважении и даже симпатии. Об этом свидетельствует величайшее событие в истории «Яра» в XX веке – событие, которое помогал организовать Фредерик: празднование 19 декабря 1910 года повторного открытия «Яра» после большой реконструкции. Тот день был наполнен многочисленными славословиями в адрес Судакова, и Фредерик присоединился к пяти другим старшим сотрудникам в сочинении и исполнении своего, весьма оригинального, поздравления (разумеется, на русском языке). Назвав себя его «ближайшими помощниками и сотрудниками», они объявили, что «приветствуют» Судакова как «энергичного и добросовестного хозяина» и «низко бьют ему челом как редкой гуманности человеку». Они заверили его в своей «искренней любви», не только за «одно умелое руководство», но и за его «чуткую душу, отзывчивую на все честное и хорошее». Они закончили пожеланием Судакову «многая лета», восходящим к русскому православному гимну, в котором Бога просят послать празднующему долгих лет жизни. Произнесение названия гимна в конце подобных поздравлений традиционно служило подсказкой спеть его, и те шестеро, окончив речь, скорее всего так и сделали – вместе с многочисленными присутствующими.

Для западного человека может показаться странным, что возобновление работы известного ресторана сопровождалось выражением религиозной веры. В конце концов, «Яр» был таким местом, куда приходили насладиться блюдами и напитками, возбудить чувства, слушая песни цыганского хора и любуясь хорошенькими хористками. Но молебен в подобном месте полностью соответствовал русским нормам того времени, и он показывает, насколько религиозные ритуалы и верования пронизывали собой все уровни и стороны общественной жизни (пусть даже всегда существовало меньшинство, сетовавшее на неприличие такого сочетания). Молебен в «Яре» также иллюстрирует легкость переступания границы греховности и снисходительность, свойственные русскому сознанию, – не как лицемерие, а в том смысле, что раскаяние всегда может искупить грех и страсти, управляемые должным образом, могут привести к духовному спасению. В последующие годы наглядным символом этой двойственности станет один из самых известных поклонников «Яра» – мрачный религиозный шарлатан Распутин.

* * *

Каков был Фредерик на работе? Фред Гайсберг из «Американской граммофонной компании», бывая в «Яре», несколько раз наблюдал его в деле – и был поражен его искушенностью и обаянием. Гайсберг приезжал в Москву для того, чтобы убедить всемирно известного русского оперного певца Федора Шаляпина подписать долгосрочный контракт на оказание услуг звукозаписи. Гайсберга поразило не только то, что Фредерик знал «всякого аристократа и плутократа в Москве», но и то, что «он всегда был безупречно одет и лично встречал гостей своим сметливым взглядом в вестибюле». Умение Фредерика быстро вычислять, на какой ступеньке лестницы славы стоял клиент и сколько денег он мог оставить, а также запоминать, какие блюда и напитки тот заказывал в прошлый раз, – а все это требовало очень цепкой памяти и знания людей, – вот что было одной из причин, почему он добился столь большого успеха в «Яре». Другая причина состояла в его чрезвычайной услужливости; Гайсберг подчеркивал, что Фредерик «был главным фаворитом всюду, особенно среди дам, которые баловали его». Более того, подразумевая, что Фредерик в «Яре», как и его коллеги в других известных русских заведениях, установил новые стандарты в плане радушия приема, Гайсберг заключал: «Париж, Берлин, Вена, Будапешт – ни один город не сравнится для меня с Санкт-Петербургом и Москвой, когда дело касается беззаботной ночной жизни».

Навыки метрдотеля ежедневно оттачиваются в любом хорошем ресторане, привлекающем обеспеченную клиентуру, но в «Яре» бывали дни, когда эти навыки проверялись и доводились до грани возможного. Одна причина тому – культурные нормы, характерные для Москвы, а особенно для некоторых богатых и успешных представителей ее купеческого сословия, ценивших возможность выказать удаль или необузданную страсть – да так, чтобы заставить людей заметить и запомнить их типично русскую «широкую натуру». Другая причина – репутация, которую «Яр» приобрел как излюбленное место для кутежей «на широкую ногу». Там случались по-настоящему незабываемые выходки. Около 1911 года, когда Фредерик еще там работал, «Яр» посетил американский писатель Рой Нортон. Хотя он уже провел какое-то время в Европе, изучая поведение «транжир» в разных странах, он сразу понял, что русские были, несомненно, самыми расточительными и что «Яр» был тем местом в Москве, где их можно было наблюдать во всей красе. Особенно Нортон был впечатлен одним таким кутилой, решившим, что было бы забавно сыграть в обеденном зале в футбол тепличными ананасами, которые стоили в Москве той зимой примерно 44 рубля, или 22 доллара, каждый – это около 1000 долларов в сегодняшних деньгах. Он заказал их целый воз и принялся пинать в разные стороны, разбивая фарфоровую посуду, опрокидывая столы и проливая импортное шампанское. Счет, который ему с улыбкой вручил хозяин заведения, якобы составил 30 000 рублей, или около 750000 сегодняшних долларов. Фредерик сообщил Нортону, что «каждый месяц бывает где-то по пятьдесят оплаченных за один вечер счетов средним размером в семь тысяч пятьсот рублей каждый».