Читать книгу - "Вокруг трона Ивана Грозного - Геннадий Ананьев"

У Великих князей московских и первого государя Российского Ивана Третьего Великого Грозного, хотя и стремился он к единовластию, в чести были князья и бояре, особенно Владимировичи. Иван Третий уважал права удельных князей, признавших его царскую власть. Никогда за поперечное слово, даже не в угоду общему делу сказанное, не опалял. Напротив, прислушивался к советам, даже к тем, какие оприч души, и если находил в них доброе начало, принимал.

Круто повернул укоренившийся порядок сын его от второго брака с Зоей Палеолог, племянницей последнего византийского государя Константина Девятого. Упрятал венчанного на престол Дмитрия^[28], внука Ивана Третьего, сам царствовал не будучи венчанным на царство, оттого, может, с болезненной остротой воспринимал любой, даже самый полезный совет, им не дозволенный. Тогда многие, привыкшие говорить смело о недостатках в правлении, поплатились либо ссылками, либо головами. Пострадал тогда и Семён Фёдорович Курбский, воевода, славный не только походом в землю югорскую.

А уж Елена правительница, вторая жена не венчанного на царство царя, тоже незаконно властвовавшая, вовсе не давала никому пара изо рта выпустить, руками своего любовника Овчины-Телепнева расправляясь с добрыми советчиками, не в угоду ей сказавшими слово.

А сын Елены Глинской, не весть от кого зачатый^[29] (ещё при жизни мужа поговаривали, что она якшалась с Телепневым), но даже если от законного царя, всё равно на четверть крови Мамаевской^[30], ибо Глинские — потомки хана Мамая, разбитого Дмитрием Донским и окончательно добитого царём Золотой Орды Тохтамышем. Не умертвил Тохтамыш врага России и своего врага, а отпустил к польскому королю, который дал Мамаю на содержание городок Глину.

Иван Васильевич Грозный единовластие довёл до такой извращённости, что при нём рта не откроешь, пока не получишь на то государева позволения. Жизнь подданных он ни в грош не ставит. Родовитая знатность тоже вне уважения. Особенно планомерно расправляется царь с Владимировичами, видя в них могущих законно претендовать на царствование. Как, к примеру, Курбские. Как и он, князь Андрей Курбский, знатных! представитель древнейшего владетельного рода. Перворядного рода. Разве не обидно такое?

Да, обида эта сопровождала подспудно Андрея Курбского всю его сознательную жизнь, но изменить что-либо в сложившемся положении служилого князя он не мог, да и не пытался это сделать. Он утешал себя тем, что усердие его искреннее, не по принуждению, и служит он не полукровке мамаевскому, врагу отечества, а на благо России.

И вот теперь князю надо было делать выбор: либо Россия, либо собственная жизнь. Князь метался душой. Он не находил покоя ни днём ни ночью, определиться же окончательно никак не мог. Подстёгивали к измене и побеги славных воевод и князей. Один за другим бежали они в Польшу от злодейств Ивановых: первым бежал князь Вишневецкий, которого за ревностную службу России Иван Грозный едва не отравил, следом — братья Андрей и Таврило Черкасские. Большее влияние оказали тут и арест Алексея Адашева, и ссылка Сильвестра на Соловки, и, наконец, казнь Даниила Адашева. А он — первый помощник и друг князя.

Совсем не ко времени пришлось и позорное поражение Петра Шуйского под Оршей.

Король Сигизмунд с большим опозданием, когда уже Тевтонский орден «приказал долго жить», начал войну с Россией. Иван Грозный не замедлил с ответом: из Полоцка выступил полк князя Петра Шуйского, из Вязьмы — полки князей Серебряных-Оболенских. Их задача: соединившись под Оршей, действовать уже по плану всей армии, вступившей в войну с Польшей и Литвой. Но полк Петра Шуйского был разбит польским воеводой Николаем Радзивилом. С лучшими полками королевскими и литовскими он встал близ Витебска, имел хорошую разведку и проведал, что полк князя Петра Шуйского идёт без должного охранения, в полной беспечности. Как упустить преподнесённый на блюде случай? Устроил засады на лесных дорогах близ Орши и наголову разбил русский полк. Сам Пётр Шуйский погиб. Пали два брата — Семён и Фёдор Полецкие, пленены князья Овчина-Плещеев и Иван Ослябин. Остатки полка бежали в Полоцк, оставив неприятелю весь обоз и весь огневой наряд.

Вроде бы вины главного воеводы рати князя Андрея Курбского в том поражении не было (полки ещё не перешли под его руку), но для Ивана Грозного, решившего расправиться с одним из авторитетнейших друзей Адашевых, вполне мог сгодиться и этот надуманный предлог. И царь пошёл на это. Послал к Курбскому емцов^[31].

Но то ли емцы не очень спешили, то ли друзья послали вестника, который не жалея коней, опередил палачей, только у Курбского осталась в запасе ночь, чтобы принять окончательное решение — он выбрал жизнь, пусть даже без чести. А раз так, следовало поспешить. Пока готовили к быстрой дороге коней и упаковывали вьюки с частью драгоценностей (жену не оставишь без средств), нужно поговорить с ней. «А если она не согласится отпустить?»

Ответа на этот тревожный вопрос князь не находил. Ответит на него сама жена, юная летами, пригожая лицом и станом. Каково будет ей в монастыре?

— Что с тобой? — поняв его возбуждённое состояние, она спросила, прильнув к супругу.

— Я перед выбором: бежать к Сигизмунду или положить голову на плаху. Как ты рассудишь, то я и выберу.

— Милый мой князь, буду я счастливой только тогда, когда буду знать, что ты жив и здоров. Я не перестану до конца дней своих в монастырской келье молиться о твоём благополучии.

Курбский нежно поцеловал жену. Теперь все терзания позади.