Читать книгу - "Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан"

Вскоре, 3 мая 1930 года, Люшков был назначен начальником СО СОУ ГПУ УССР и наконец попал в номенклатурную обойму. Под руководством Леплевского он принимал самое активное участие в оперативной разработке подпольных «контр революционных, повстанческих организаций: «Украинского национального центра», «Военно‑офицерской организации» (дело «Весна») и других. Эта их работа не осталась незамеченной. Новый председатель ГПУ УССР В. Балицкий так оценил вклад в нее Люшкова: «Личные выезды т. Люшкова в районы, руководство агентурой, результативные допросы ряда крупных фигурантов во многом способствовали раскрытию и ликвидации упомянутых организаций»[25].

Не обошли стороной и покровителя Люшкова — Леплевского. В его адрес Балицкий не жалел громких слов и подчеркивал, что «…благодаря исключительной энергии, четкости и оперативному руководству и непосредственному участию в практической работе со стороны т. Леплевского были ликвидированы крупные контрреволюционные организации»[26].

Однако через шесть лет и Леплевский с Балицким, стравленные Сталиным и Ежовым, терзали друг друга, как пауки в банке, а спецгруппы НКВД рыскали по всей стране и вылавливали их выдвиженцев. Но тогда, в начале 1930‑х годов, Украина и они сами гремели своими результатами в борьбе с контрреволюцией, и этот гром услышали в Кремле.

Первым взяли в Москву Леплевского. Вслед за ним 17 августа 1931 года в центральный аппарат ОГПУ СССР отправился Люшков и там за короткий срок вырос до заместителя начальника одного из ведущих отделов — Секретно‑политического (СПО) ГУГБ НКВД СССР, занимавшегося оперативной разработкой политической и внутрипартийной оппозиции. Здесь за пять лет совместной работы у него сложились близкие отношения с начальником отдела Г. Молчановым, игравшим одну из ключевых ролей в планах Сталина по ликвидации партийной оппозиции. Впоследствии эта близость с Молчановым и Леплевским сыграла роковую роль в судьбе Люшкова, а пока он шел в гору: 29 ноября 1935 года ему было присвоено генеральское звание — комиссар госбезопасности 3‑го ранга, а затем, 29 августа 1936 года, его назначили начальником на важнейший участок — УНКВД громадного Азово‑Черноморского края, площадь которого занимала территории нынешней Ростовской области и Краснодарского края. Направляя Люшкова в Ростов, глава НКВД СССР Ягода преследовал вполне конкретную цель — ослабить позиции своего возможного соперника полпреда ОГПУ на Северном Кавказе Евдокимова. Но уже в сентябре Ягода был снят с должности, и его место занял очередной выдвиженец Сталина — Ежов. Он поставил перед Люшковым новую задачу: убрать авторитетного секретаря крайкома Б. Шеболдаева и зачистить местные партийные организации, сильно засоренные троцкистским и оппортунистическим элементом.

Люшков сразу понял, куда подул ветер, и с учетом прошлого опыта принялся плести вокруг Шеболдаева плотную оперативно‑осведомительскую сеть. Но тот оказался тертым калачом, по‑крупному нигде не подставился. Тогда Люшков зашел с другой стороны: начал разработку его ближайшего окружения — Белобородова и Глебова. Осведомители ловили каждое неосторожно оброненное ими слово в адрес Сталина и критические высказывания в адрес генеральной линии. Сын портного знал, как шить политические дела, и к ноябрю 1936 года, помимо троцкистов и зиновьевцев Белобородова и Глебова, в тюрьме УНКВД оказалось свыше двухсот человек.

Результаты проделанной Люшковым «работы» оценили не только в наркомате НКВД, но и выше. 2 января 1937 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло специальное постановление «Об ошибках секретаря Азово‑Черноморского края т. Шеболдаева и неудовлетворительном политическом руководстве крайкома ВКП (б)». После такого разгромного постановления судьбы Белобородова, Глебова и остальных «коммунистов‑перерожденцев» были решены. Не избежал их участи и сам Шеболдаев. Сработала известная схема: сначала его задвинули в курский обком, потом сняли с должности, исключили из партии и репрессировали.

Казалось бы, Люшков снова на коне, но тут на место Шеболдаева назначили Евдокимова, а через несколько месяцев, на февральском пленуме ЦК ВКП (б), Ежов обвинил бывшего его покровителя Ягоду в том, что тот позволил предателям и вредителям проникнуть в центральный аппарат. Люшков оказался в подвешенном состоянии и, страхуя себя от обвинений в связях с «врагами народа», сделал ловкий ход: одним из первых выступил застрельщиком в изобличении перерожденцев‑предателей в рядах сотрудников органов государственной безопасности и развернул дела на своих подчиненных — начальников Таганрогского горотдела УНКВД Е. Баланюка и Новочеркасского райотдела УНКВД Д. Шаповалова. Это его начинание подхватили ретивые начальники из других управлений и завалили Центр докладами о разоблаченных предателях. Кровавое колесо репрессий в органах безопасности сделало свой очередной оборот.

Наряду с политической задачей — зачисткой парторганизации края — перед Люшковым стояла и другая, не менее важная задача, связанная с оперативным обеспечением безопасности Сталина во время его пребывания на спецобъектах — черноморских госдачах. Один из таких спецобъектов — «Сосновая роща» — строился в Сочи.

Перед его сдачей Люшков оттуда не вылезал, вместе с архитектором М. Мержановым подчищали последние хвосты. Приехав на объект, Хозяин остался доволен, и похвала не заставила себя ждать: 3 июля 1937 года Люшков был награжден орденом Ленина. Казалось бы, трамплин в Москву готов, но неудача свалилась оттуда, откуда ее не ждали.

Его давние покровители, Леплевский и Балицкий, не могли поделить власть в Киеве. В мае Балицкого сняли с должности. Новый нарком НКВД Украины Леплевский, долгое время проработавший заместителем Балицкого, припомнил тому прошлые обиды и вскоре вскрыл «заговор» среди украинских чекистов. К августу 1937 года были сняты с должностей и затем арестованы все заместители Балицкого, большинство начальников отделов центрального аппарата и областных управлений. В своей мести Леплевский зашел так далеко, что бывших выдвиженцев Балицкого оперативные группы разыскивали и арестовывали по всей стране. В далеком Ташкенте отыскали начальника второстепенного 3‑го отдела П. Рахлиса. Вскоре был арестован и сам Балицкий.

Люшков, на первый взгляд, мог не опасаться, что волна репрессий накроет и его: давний покровитель Леплевский круто шел в гору. Но он не был всесилен, чтобы замять возможные показания Балицкого и других арестованных коллег Люшкова по прошлой работе в ГПУ Украины. На его счастье, они против него ничего не дали, но все‑таки ему было неспокойно. Новый назначенец, начальник ГУГБ НКВД СССР М. Фриновский, близко связанный с Евдокимовым и много лет проработавший в органах на Северном Кавказе, резко негативно воспринял деятельность Люшкова по разоблачению «чекистов‑перерожденцев» в УНКВД по Азово‑Черноморскому краю и начал под него копать.

Вывел Люшкова из‑под удара Фриновского сам Ежов, с которым он познакомился в Ленинграде во время работы по делу об убийстве Кирова. Тогда, по поручению Сталина, по линии партии Ежов курировал ход расследования, а Люшков с позиций органов вел оперативную разработку. Не желая столкновений Фриновского и Люшкова, нарком развел их подальше.