Читать книгу - "Щит и вера - Галина Пономарёва"

– Ну, тятя, ты даёшь! Прёшь, прям как молодой! Да сколько ж в тебе этой силушки да проворства! – восхищался он отцом на сенокосе. Забравшись на только что смётанный стог, они вдыхали его густой аромат.

– Всё, Гришенька, от любви делается! – не торопясь, наслаждаясь передышкой, лёжа рядом с сыном, рассуждал Самсоний Дмитриевич.

– О какой любви ты говоришь, тятя? – удивился Григорий.

– От любви к земле, к полю нашему, к хлебушку крестьянскому! Без этого нельзя, сынок! Земелька-то, она чувствует любовь эту и рожает пшеничку, как баба дитё! Любо смотреть, как народ возделывает её, матушку! – Говоря всё это, Самсоний поднял глаза и, прикрыв их ладонью, смотрел на чистое лазурное небо, в котором высоко-высоко трепетал жаворонок и всюду растекалась его трель. – Гляди, в какую высь поднялась птаха! Будет жарко! Парит. К хорошему урожаю!

Григорий во многом открывал для себя новое в отце. Ранее он казался ему суровым, неразговорчивым, и это их сближение удивляло и одновременно радовало. Григорий не заметил, как сам по-иному стал смотреть на своё хозяйство, нелёгкий крестьянский труд. Ему нравилось работать в поле, вдыхать запах свежей пашни и свежего сена. В далёкой юности вся эта знакомая работа не вызывала в нём сильных чувств, он не замечал всей красоты заливных лугов, не внимал аромат трав, не радовался налившемуся колосу. Теперь, начиная жить заново, он стал часто бывать в поле, наблюдать бегущие, раздуваемые ветром волны колосящейся пшеницы, золотистую желтизну убранного поля, сливающегося с бездонной лазурью неба, любил слушать, как поют вечерами после дневных работ женщины и девушки, сыпят остротами мужики. Как красив человеческий труд! И каким благом человека награждает земля! Эти открытия волновали сердце, наполняли душу Григория божественным смыслом человеческого бытия. Всё радовало своим великолепием и гармонией!

Осень, как ожидалось, принесла богатый урожай. За вырученную от продажи муку Зыковы получили хорошие деньги.

– А что, тятя, надо бы открыть счёт в банке в Новониколаевске. Будем и туда свою пшеничку возить! Город этот молодой. Думаю, что товар наш там хорошо пойдёт, – поделился своими планами на будущее с отцом Григорий.

– Ну что ж, Григорий Самсонович, ты прав! Хороший поворот в деле нашем задумал! С Богом! – с гордостью за своего сына вторил Самсон Дмитриевич.

Всё Самсонию в младшем сыне нравилось и радовало. Первое задуманное им решение свершилось. Заиграла семейная хлеборобная жилка в Гришке! Даже от дел общинных отказался, а ведь дед Матвей ему пророчил свои святые книги и общину староверов, которой по-прежнему занимался Самсоний. Ну как приступить к решению о женитьбе Григория? Вот вопрос так вопрос! Все девки Гришкиных лет давно уже бабами замужними стали. Где невесту искать? Самсоний Дмитриевич уже давненько присмотрел жену для сына, но как сказать ему о ней? Решил подключить к этому жену.

* * *

Матрёна Никитична после возвращения младшего сына домой зажила тихой и спокойной жизнью. Она благодарила Всевышнего за милость, за то, что Гришенька вернулся здоровым и невредимым. У сыновей и у дочери Анны всё складывалось, подрастали внуки, и это радовало сердце матери. Только вот Прасковья, самая младшая из детей, не удалась. Девчонкой была – вроде бы ничем не отличалась от сверстников, а как в годы вошла, стала очевидной её неполноценность – начал расти горб. Как материнское сердце болело от этой несправедливости! Но верно говорят, что где-то Бог взял, а где-то дал. Уж такой золотой характер у дочери оказался! В семьях сыновей и дочери Прасковья стала незаменимой. Деток всем помогала растить, обед приготовит, нашьёт одежды, навяжет чулочков, кофточек всяких. Дети её любили, и она их тоже. Большое сердце у дочери! И люди к ней с добром да с уваженьем! Никакая свадьба или другое какое событие не обходилось без нарядов, пошитых Прасковьей. Люди приходили с просьбами, с поклонами, приглашали пожить у них в доме да пошить одежды. И она не отказывала. Сначала домашние ребятишки её Лёлькой звали, а потом почитай, всё село так величать стало. И заработки хорошие у неё. И в доме хозяйка! А вот когда Гришенька женится? Приведёт ли он в дом хозяйку? Как к разговору о женитьбе приступить?

Жизнь текла своим чередом, повседневными заботами и чаяниями.

– Мамань, ты заметила, что Гриша часто в дом Анисима ходит? – как-то сидя за вязаньем, спросила Прасковья Матрёну Никитичну.

– И что же, пусть себе ходит, – не придавая значения вопросу дочери, ответила она.

– Мамань, а я знаю, почто он там бывает! Он с сыновьями его забавляется. Им всякий детский инструмент понаделал, деревянные винтовки и всякую всячину. Всё им про Китай рассказывает, про императора, грамоте учит, а ещё китайскому иероглифу! И мальцы за ним всюду гоняются. Женить его надо, маманя! – самым неожиданным образом закончила свою речь дочь.

– Паша, Паша, а как к этому подступиться? Вот и отец говорит тоже да всё меня на разговор с Григорием об ентом назюкивает. А как начать, я не знаю, боюсь! – со вздохом ответила Матрёна Никитична.

– Маманя, а давай я об этом с ним потолкую? Я уже знаю, какую невесту тятя ему присмотрел, – продолжила разговор Прасковья.

– Ох, всё-то ты знаешь! Ну что ж ты ему скажешь?

– А скажу, что невеста хоть лицом и некрасива, зато его любит, зато женой хорошей и хозяйкой в доме будет. Знаю ещё, чего сказать. Вы с тятей всё боитеся! А ну как сосватают Марью?

– Ну что же, попробуй! Может, и вправду получится! – сдалась напору дочери Матрёна.

– Вот и ладно. У меня всё получится! – уверенно заключила Прасковья. – Ему своих деток давно иметь надо.

* * *

Через несколько дней, тихим августовским вечером, когда Григорий вернулся с поля, Прасковья Самсоновна приступила к важному разговору с ним.

– Братка, устал? Намялся в поле? Я баньку подтопила, иди охолынь маленько.

– Спасибо, сестрица, это ты вовремя с банькой, – ответил Григорий, будучи в отличном расположении духа после рабочего дня и выполненной работы.

– А я самовар, медку да пряничков на стол подам. Иди-иди, братец!

За горячим душистым чаем, отослав мать к соседям, Прасковья приступила к делу.

– А что, братец, хороший, верно, урожай нынче будет! Осень, скоро свадьбы на селе будут. Ко мне уж с заказами на наряды свадебные обращались. Давай я тебе тоже свадебный наряд на городской лад сошью? Я умею.

– Стар я для таких обновок, не к чему мне это, – растерявшись от неожиданности, уклончиво ответил Григорий.

– Да какой же ты старый! Ты у нас красавец! Строен, волос черней ночи, а глазищи, что тебе куски неба! Я знаю, что ты многим нашим молодым бабам и девкам нравишься. Идёшь по селу, дак они через заборы на тебя таращатся! А одна так вовсе сохнет по тебе. Даже девка ещё!

– Прасковея, не хочу я об этом говорить, – сник в голосе Григорий, – ну какой я жених?! Какая девка за меня, старика, замуж пойдёт? Все мои невесты давно уже засватаны!