Читать книгу - "Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский"

О.: Меня зовут Михаил Розенберг.

Перекрестный допрос господина Рабиновитца.

Г-н Рабиновитц: Добрый день, господин Розенберг.

О.: Добрый день.

В.: В ваших заключениях вы выявили ряд причин, по которым вы утверждаете, что договоры 1995 и 1996 годов являются недействительными, и я начну задавать вам вопросы, связанные с причинами, по которым вы это утверждаете. И хочу начать, если позволите, с вашего утверждения, что поскольку договор между господином Абрамовичем и господином Березовским был заключен в устной, а не в письменной форме, то это уже само по себе делает невозможным для господина Березовского установить действительность договора либо 1995-го, либо 1996 года.

О.: Да.

В.: Позвольте начать рассматривать эту тему с того, что мы прочтем то, что утверждаете вы и другие эксперты в совместном меморандуме. Вы и господин доктор Рачков согласны со следующим: «Если соглашения 1995 и 1996 годов были заключены в устной форме, как утверждается, то к ним применяется статья 161.1 с последствиями, которые изложены в статье 162.1».

В 162-й статье в пункте 1 речь идет о недопустимости свидетельских показаний для доказательства существования договора и его условий. А дальше пункты 3, 412-го параграфа излагают вашу договоренность относительно того, что не является последствиями 162.1: «Статья 162.1 не мешает сторонам привлекать другие доказательства, чтобы доказать существование договора и его условий». И далее вы приводите примеры: «Стороны имеют право ссылаться на документы или иного рода физические доказательства (например, записи, фотографии, видеозаписи и так далее) в доказательство этих вопросов».

То есть, поправьте, если это не так, например, истец может ссылаться на звукозапись разговора между сторонами во время соответствующих событий.

О.: Да, среди прочих доказательств такие доказательства возможны. Это не запрещается законом.

В.: Хорошо. А теперь вернемся к четвертому пункту 12-го параграфа совместного меморандума: «Статья 162.1 сама по себе не мешает сторонам ссылаться на собственные объяснения, чтобы доказать существование договора и его условий. Такие объяснения являются типом доказательств, но не являются „свидетельскими показаниями“, и они не запрещаются статьей 162.1». Сделаем паузу. Вроде как вы согласны с тем, что, во-первых, статья 162.1 сама по себе не запрещает господину Березовскому полагаться на собственные объяснения в доказательство существования договора и его условий? Это так?

О.: Да, это так.

В.: А во-вторых, вы согласны, что объяснения господина Березовского являются типом доказательств?

О.: Да, я согласен.

В.: И в-третьих, вы согласны, что его объяснения не являются свидетельскими показаниями в том смысле, в котором этот термин используется в статье 162.1, и, таким образом, допускаются?

О.: Да, но эти объяснения сторон, они не только не запрещаются, они необходимы.

Судья Элизабет Глостер: Объясните мне, пожалуйста, что такое «объяснения»?

О.: Это тип доказательств, которые близки к свидетельским показаниям, но которые даются сторонами с точки зрения процессуальной формы и в судах, и в арбитражных, процессуальных, процедурных трибуналах. Они выглядят почти как свидетельские показания; единственная разница в том, что свидетелей предупреждают, что они будут преследоваться по уголовному праву, если они будут лгать суду, а стороны об этом не предупреждаются.

И второе отличие заключается в том, что, как правило, объяснения сторон более широкие, потому что стороны отражают свою позицию в отношении всего дела, в то время как свидетельские показания, как правило, связаны с каким-то конкретным эпизодом или какими-то отдельными важными частями.

Правовой вес и важность этих доказательств совершенно иные, поскольку, во-первых, Гражданский процессуальный кодекс и Арбитражный процессуальный кодекс требуют проверки и оценки показаний в соответствии с соотнесением с другими показаниями.

И это создает такую ситуацию для суда, что если имеются объяснения только одной стороны, то очень важно эти показания проверить, оценить в совокупности с другими. Но если есть как минимум один свидетель, можно сравнить свидетельские показания и в сочетании с объяснениями сторон.

Судья Элизабет Глостер: Но, например, был устный договор на продажу автомобиля… Договор между А и В. В говорит, что «этот договор на продажу автомобиля никогда не был заключен». А А говорит: «Нет, был заключен». А С — это просто обыватель, который случайно слышал этот разговор. То, что говорит А, и то, что говорит В, — это объяснение, а то, что С говорит, — это свидетельские показания, так? Я правильно поняла?

О.: К сожалению, слово «показания» применяется также к объяснениям, это тоже своего рода показания и доказательства. Но вы правы, С является свидетелем, поэтому это свидетельские показания, как я пишу в своих заключениях. Я в этом уверен и подтверждаю, что они имеют намного большую юридическую силу и вес, потому что всегда можно сравнить свидетельские показания С как минимум с объяснениями сторон.

А в отсутствие С суду практически невозможно сравнить объяснения сторон с еще какими-либо доказательствами.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо.

Г-н Рабиновитц: А теперь посмотрим на страницу 155 этого доклада, параграф 142, внизу страницы. Вы говорите здесь:

«Я согласен с господином Рачковым, что заявления сторон являются допустимым доказательством в отношении устных договоров, однако эти доказательства не имеют никакого независимого значения в плане доказывания».

Далее вы говорите:

«Российское процессуальное законодательство признает следующие типы доказательств: письменные доказательства, материальные предметы, объяснения сторон, экспертные заключения, свидетельские показания, аудиовидеозаписи и иные документы и материалы…»

О.: Да, это правильно.

В.: Единственный спор между вами и господином Рачковым заключается в том, не правда ли, что вы не согласны относительно значения, которое нужно придавать объяснениям лиц, участвующим в процессе, объяснениям сторон. Это так, да?

О.: Да. Но это очень серьезное разногласие.

В.: Господин Маггс в своей книге отдельно указывает: «Устные объяснения сторон не даются под присягой и под угрозой привлечения к уголовной ответственности за дачу ложных показаний, но они рассматриваются как форма доказательства в суде, и суд должен соответствующим образом учитывать их, как и другие доказательства». То есть что тут говорит господин профессор Маггс? То, что устные объяснения суд должен учесть, включая остальные доказательства. Это так?

О.: Я бы так категорически не заявлял. Что значит «суд должен учесть»? Часто можно прочитать в решениях суда, что суд как раз не принимает во внимание объяснения сторон, поскольку данные объяснения противоречат свидетельским показаниям, другим доказательствам и так далее. Какой смысл в этой формулировке? Главный, ключевой пункт — это то, что, конечно, в советские времена и сейчас в России обычно стороны освобождаются от уголовной ответственности за дачу ложных показаний в суде, и поэтому отношение судов к объяснениям сторон совершенно отличается от отношения к свидетельским показаниям.