Читать книгу - "Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин"

Дьяков не узнавал Мюффке. Всегда сдержанный в проявлении чувств, эмоций, флегматичный, больше слушающий собеседника, нежели говоривший, оберштурмбанфюрер с багровым лицом, сжатыми кулаками наступал на начальника полиции.

— Вас мало разжаловать в рядовые, отправить на передовую! Следует сдать в СД, где знают, как поступать с провинившимся! По вашей милости вынужден выслушивать в свой адрес нарекания от командующего! Где были, куда смотрели, когда ясным днем враги безнаказанно совершали теракты — сыпали песок в цистерны с бензином, соляркой, поджигали транспорт, похищали оружие? Что ожидать завтра: взрыв штаба, покушения на Паулюса?

Дьяков стоял не шелохнувшись, вытянув руки по швам, «ел» глазами начальника.

«Ни в коем случае не перечить, не защищаться, иначе он окончательно выйдет из себя. Буду безропотным, набравшим в рот воды. Когда вволю накричится и остынет, осторожно напомню, что в функции полиции не входит охрана складов военной техники, у нее иные обязанности».

Выплеснув накипевшее, Мюффке залпом осушил стакан воды и скривился — вода была теплой.

«Следует покаяться, — решил Дьяков. — Начальство любит кающихся грешников, но язык не поворачивается признать несправедливые обвинения».

— Что намерены предпринять для исправления ошибок, тем самым избавить меня от выслушивания новых нареканий командующего?

Дьяков доложил, что гараж, склады горючего, прочие военные объекты отныне будут взяты под усиленную охрану, увеличится число патрулей, особенно в ночное время, пройдет облава на непрошедших регистрацию, ужесточатся меры к нарушителям порядка, комендантского часа.

Мюффке одобрил, сообщил, что вскоре в Германию для работы на фабриках, заводах, ремонта пострадавших на фронтах танков, орудий, сбора на полях урожая отправится первый эшелон сталинградцев.

— В фатерлянд поедут исключительно здоровые, молодые, а имеющие редкую группу крови станут донорами для наших раненых.

Дьяков заметил, что отъезд рабочей силы будет сопряжен с трудностями — вряд ли найдется хотя бы один, пожелавший добровольно покинуть родину, стать подневольным рабом.

— Приказ трудно выполнить, — согласился Мюффке. — Чтобы не ловить уклоняющихся от поездки, силой не загонять в вагоны, объявим, что трудиться предстоит на Украине. 3аймитесь безотлагательно составлением списка отправляемых, раздачи им повесток. Следом, после тщательного, всестороннего медицинского обследования, в Германию уедут сироты из приюта, которых не успели эвакуировать, а также дети погибших родителей. Полностью здоровых, без отклонений в психике, имеющих нордическую внешность — желательно голубоглазых блондинов, усыновят, удочерят бездетные семьи.

Железнодорожный состав с гастарбайтерами ушел на Запад в середине октября. Уезжающих провожали родственники, на перроне играл духовой оркестр. Раздавались пожелания счастливого пути, просьбы написать о прибытии и, главное, присылать посылки, часть заработанных денег.

Дьяков смотрел на молодые лица в окнах вагонов.

«Ни отъезжающие, ни провожающие не догадываются, что прощаются если не навсегда, то надолго — рабочие руки рейху нужны не на месяц, не на год. Не имеющие профессии станут рыть котлованы, замешивать бетон, пасти скот, не разгибать спину на полях. Способных к обучению ожидают сборки мин, торпед, оружия. Работа предстоит многочасовая, до седьмого пота, сваливающая от усталости с ног. Самые красивые девушки станут обслуживать в борделях приезжающих в отпуск солдат»

Следом в Германию увезли сотню малышей. Сопровождать поручили учительнице немецкого языка, которой вменялась обязанность обучать будущих юных граждан Третьего рейха разговорной речью чужого для них языка.