Читать книгу - "Арина Родионовна - Михаил Филин"

Да и избалованный Надеждой Осиповной Лёвушка Пушкин. «родному брату брат», едва выйдя из пелёнок, торопился догнать старших, и бдительный нянькин дозор порою докучал ему.

Дети начали учиться. Первой их наставницей в русской грамоте и чтении была бабушка Мария Алексеевна. «Женщина замечательная, столько же по приключениям своей жизни, сколько по здравому смыслу и опытности, — писал о М. А. Ганнибал П. В. Анненков. — Барон Дельвиг ещё в Лицее приходил в восторг от её письменного слога, от её сильной, простой русской речи. К несчастью, мы не могли отыскать ни малейшего образчика того безыскусного и мужественного выражения, которым отличались её письма и разговоры»^[175]. Как и Арина Родионовна, бабушка взяла за правило регулярно рассказывать детям сказки и семейные легенды.

Затем наступил черёд учителей и гувернанток «приватных», сиречь приглашаемых: русских, французов, немки и англичанки. Попадались среди этой публики и «дельные» лица, кое-чему сестра с братом от них, безусловно, научились, однако при оценке деятельности педагогов не будем забывать и позднейших пушкинских высказываний относительно «недостатков» полученного им «проклятого» образования (XIII, 121). Впоследствии Л. С. Пушкин, говоря об Александре, подчёркивал: «Вообще воспитание его мало заключало в себе русского; он слышал один французский язык…»^[176]

Первоначальные привязанности нередко забываются детьми, вытесняются из их сердец иными, более зрелыми, увлечениями. В доме Пушкиных такого, к счастью, не случилось. «Пушкинята» взрослели, обретали новые интересы и круги общения — но при этом не отдалялись от «общей няни», не разжаловали её в едва замечаемую, завершившую свою миссию, прислугу. Они, быть может и незаметно для себя, сроднились с Ариной Родионовной^[177]. А крепостная баба, души не чаявшая в Ольге и Александре, в неразлучных «голубушке» и «дружочке», верно, и мечтать не могла о подобной планиде.

«Так праведнику воздаётся на земле…» (Притч., 11, 31).

Возможно, уже тогда, в Москве и Захарове, Александр Пушкин, недополучивший толики материнской любви от Надежды Осиповны, стал tête-à-tête называть «мамушкой» или даже «мамой» свою няню^[178]. А потом, на протяжении всей творческой жизни, то есть целых двадцать лет, поэт не уставал повторять, что Арина Родионовна с самого начала (а вовсе не со времён ссылки в Михайловское или лишь там, как заявляют некоторые) была для него существом очень дорогим; была любящей, никем не заменимой наставницей и врачевательницей «ран сердца» (III, 1007). Подтверждение сказанному мы находим в отрывке «Сон» (1816), в «Евгении Онегине», в черновиках стихотворения «…Вновь я посетил…» (1835) и в иных произведениях.

Что бы ни утверждали отдельные авторы, а детство у поэта всё ж таки было: