Читать книгу - "Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - Миле Белаяц"

Один из сегодняшних ее исследователей др. Радослав Гачинович напоминает нам, что Владимир Гачинович был идейным вдохновителем неформальной организации. Ее последователи придерживались философии национализма того времени, а также демократических политических доктрин, выступали за развитие национального самосознания и в конечном счете за создание национального государства. Они искренне верили, что борются с оккупантами, что выстрелы, произведенные в высокопоставленных представителей австро-венгерского режима, представляют собой легитимное средство освободительной борьбы. В императоре Франце Иосифе, эрцгерцоге Франце Фердинанде, боснийском наместнике генерале М. Варешанине и сменившем его Оскаре Потиореке они видели лишь представителя той силы, которая в одностороннем порядке отменила решения Берлинского конгресса и присоединила историческую область к империи[146].

Случайное или намеренное игнорирование того факта, что Апис, сначала согласившийся с тем, чтобы младобоснийцы перешли границу, позднее передумал, не является единственным упущением, присущим большинству работ, которые рассматривают роль Сербии. В них ничего не сказано о другой тайной организации, факт существования которой установлен. Именно ее члены совершили покушение и, возможно, были его инициаторами.

В 1960-е гг. в поле зрения исторической науки попадает организация «Смерть или жизнь», ставившая перед собой цель ликвидации престолонаследника Фердинанда. В уставе, который написал глава объединения Джуро Шарац, говорилось о семи членах Верховного правления – «Совета духов», а также о «мстителях за Косово» – исполнителях задуманного. Членами состояли только те сербы из Боснии (к ним относились и сербы-мусульмане), которые вели трезвый образ жизни. После «акции» ее исполнителям надлежало совершить самоубийство, чтобы никого не выдать и т. п. К наиболее преданным членам «Смерти или жизни» относились Неделько Чабринович и Гаврило Принцип. Поначалу Шарац хотел ехать в Скопье, чтобы попросить тамошних четников снабдить его бомбами. Однако от этой идеи пришлось отказаться по соображениям конспирации. Поэтому исполнители через Цигановича обратились к майору Танкосичу.

«Смерть или жизнь» упоминает автор биографии Джуро Шараца – один из заговорщиков герцеговинец Душан Славич, в то время владевший книжной лавкой в Белграде. Свои записи он еще в 1928 г. передал Матице Сербской в Нови Саде. И только после смерти автора они стали доступны исследователям. Как пишет Славич, в организации состояло 18 членов. В биографии говорится и о роли Ристы Миличевича – адвоката из Мостара, – которого в ходе следствия упоминал Неделько Чабринович. Описывается, как собирались средства. Таким образом, бывшие четники из Боснии, оставшиеся после войны в Белграде, боснийские учащиеся и рабочие образовывали тесный круг, местом встреч которого стал трактир «Златна моруна», расположенный в белградском районе Зелени венац[147].

Подобно тому, как антиосманские восстания албанцев 1911–1912 гг. послужили импульсом к заключению Балканского союза и началу Балканских войн за освобождение и раздел турецкого наследства, и сами Балканские войны пробудили у южных славян надежду на скорое освобождение от власти Австро-Венгрии. В Сербии в одном и том же направлении развивались самонадеянные амбиции буквально нескольких человек, составлявших «Черную руку», а также отдельных газет. Ни они, ни прочие югославянские движения не принимали в расчет тот факт, что ослабленная Сербия в тот момент более всего нуждалась в мире, восстановлении и нормализации обстановки в новоприсоединенных областях.

Столетняя годовщина Балканских войн послужила поводом для того, чтобы вспомнить, каким было положение в югославянских областях в период борьбы за освобождение. Обстановка достигла точки кипения, и австро-венгерские власти – император и престолонаследник – с тревогой ожидали, что принесет им завтрашний день. Незадолго до своей поездки в Боснию в июне 1914 г. эрцгерцог Франц Фердинанд уныло заметил, что «ситуация ухудшается не только в связи с сербами в Боснии, но и тамошними хорватами… Все югославяне стали неблагонадежными. Это в равной мере характеризует и Хорватию, и Боснию»[148]. Озабоченность транслировали и германоязычные австро-венгерские СМИ, воспроизводившие точку зрения видных государственных мужей, а также симпатизирующих Монархии иностранных наблюдателей. По мнению одной из газет, высказанному во время Балканской войны, «успех Османов означает быстрое восстановление мира, а победа Болгарии – полную утрату здравомыслия южными славянами». Другая еще более влиятельная газета полагала, что «на юго-восточных границах исчезает крупное государственное образование, которое не было национальным государством, и которое, в силу схожести национальных интересов с Австро-Венгрией, не претендовало на ее юго-восточные территории. Там, где раньше была турецкая граница, сегодня находятся разросшиеся национальные структуры, проявляющие очевидное стремление к дальнейшей экспансии». Третья газета – влиятельная «Нойе Фрайе Прессе» – в своей передовице от 18 октября 1912 г. делает следующий вывод: «Турция будет сражаться не только за себя, но и за Европу». 20 октября то же издание выражает опасение, что все закончится мировой войной[149]. Читателям также сообщали о неучастии 37 югославянских депутатов в осенней сессии Рейхсрата, который, помимо экономических вопросов, должен был сформулировать отношение к сторонам, участвующим в войне на Балканах. Официально отсутствие депутатов объяснялось введением чрезвычайного положения в Хорватии[150].