Читать книгу - "Горячие точки на сердце - Владимир Михановский"

— Валерий Охтов, — выручил Волошин.

— Он самый, — подтвердил Сергей Вадимович.

— Интересное кино получается, — сказал начальник местного МВД. — И сколько же этот совет будет нами править?

— Товарищи, я хочу прояснить для вас ситуацию в республике, — строго произнес Степашин. — Хотя царей у нас нет, но у вас сейчас — период, можно сказать, междуцарствия. Дело в том, что результаты выборов все еще не утверждены, это может сделать только центризбирком России, а если понадобится — и Верховный суд.

— Другими словами — ждать до морковкина заговенья, — громко припечатал казачий атаман.

— Начнутся волнения.

— Может пролиться кровь…

— Этого мы не допустим, — твердо произнес Иван Матейченков. — Для этого есть достаточно сил. Но тот, кто попытается подвести народ к опасной черте — преступник, и с ним мы будем поступать, как с преступником… Вот так.

Владимир Семенов и Станислав Дерев пока отмалчивались, ограничиваясь короткими репликами.

Матейченков чувствовал, что атмосфера в комнате становится все более наэлектризованной.

— Давайте предоставим слово тем, кого мы предлагаем в новый совет, — предложил он. — Послушаем, что они скажут.

До сих пор эта простая мысль никому не пришла в голову. Завитушный подхватил:

— Может быть, первым попросим высказаться Владимира Семенова? Думаю, это будет справедливо.

Семенов поднялся:

— Я против такого совета, — уверенно, по-военному рубанул он.

— Не надо торопиться, чтобы потом не пожалеть, — произнес Александр Волошин.

— Почему, товарищ Семенов? — спросил Степашин.

— Мне затея с советом не по душе.

— Посмотрите на ваших соседей, дагестанцев, — сказал Степашин. — Они создали именно такой орган, госсовет. И, знаете, у них неплохо получилось.

Волошин подтвердил:

— Да, это ценный опыт, вам бы его неплохо позаимствовать. Особенно если учесть, что Дагестан, как и вы, республика многонациональная.

— Их опыт для нас мало приемлем, — сказал Станислав Дерев.

— Почему? — удивился Волошин.

— Менталитеты разные.

— Дело не в менталитете, — снова вмешался Владимир Семенов. — Просто у нас конституции разные, понимаете?

— И что? — воззрился на него глава кремлевской администрации. — Разве создание госсовета противоречит конституции?

— Внимательно прочитайте нашу конституцию, — посоветовал Владимир Семенов. — Нигде там подобной структуры вы не найдете.

— Дело здесь даже не в конституции, — немедленно возразил своему сопернику Станислав Дерев и поморщился, словно хлебнул прокисшего вина. — Было нам обещано центральным руководством прямое президентское правление? — Он обвел взглядом присутствующих и ответил сам себе: — было. Вот его пусть и вводят. Что изменилось за несколько часов? Зачем понадобилось изобретать велосипед, то есть этот самый совет? — Он хотел ввернуть крепкое словечко, но сдержался.

— Обещанного три года ждут, — заметил одутловатый коммерсант в папахе, сидевший в конце стола.

Машина власти явно начала давать сбой. Волошин и Степашин, сидевшие рядом во главе стола, о чем-то пошептались. Иван Матейченков, сидевший чуть поодаль, отнюдь не старался прислушиваться, но чуткий слух уловил слова «Владимир Хубиев». Он понял, что представители центральной власти на ходу хотят поменять пластинку и предложить на должность председателя новорожденного совета Владимира Хубиева, надеясь, что эта компромиссная фигура сгладит вспыхнувшие противоречия.

Сам Владимир Хубиев по неизвестной причине на совещании отсутствовал.

Присутствующие почтительно ожидали, пока приезжее начальство обговорит между собой какие-то свои, возникшие на ходу проблемы.

— Уверяю тебя, у него еще остались рычаги власти в республике, — шептал Степашин.

— Какие к черту рычаги? — возражал Волошин. — Посмотри, все морщатся при его упоминании. И на выборах прокатили.

— Это и хорошо, Александр Стальевич.

— Как тебя понимать?

— Очень просто. То, что прокатили, что морщатся, означает только одно: теперь он здесь никому не по вкусу.

— Спасибо, объяснил.

— Дослушай, чудак. Каждый будет рад выбрать именно его в председатели совета, только чтобы насолить противнику. Ну, теперь сечешь?

— Хитро придумано метро. Мне бы такое и в голову не пришло, — признался Волошин.

Степашин пожал плечами:

— Обыкновенная дипломатия.

— Скорее политика «разделяй и властвуй».

— Это как тебе будет угодно.

— Может, ты и прав.

— Главное же в том, что Хубиев — наш человек, — заключил Сергей Вадимович. — Многократно проверено. Он всегда будет прислушиваться к федеральному руководству.

— Таких здесь навалом, — возражал Волошин. — И возьмут недорого. Дешевле твоего Хубиева.

Присутствующие начали проявлять признаки нетерпения.

— Товарищи, давайте сделаем небольшой перерыв, — находчиво предложил Степашин.. — помещение проветрим — дышать нечем, честное слово. Разве можно столько курить?

— Можно, — весело ответил за всех Завитушный.

Семенов добавил:

— Конституция не запрещает.

Степашин и Волошин, пригласив с собой Матейченкова, направились в дальнюю комнату, где находился телефон, по которому Иван Иванович каждую ночь звонил в Москву, домой.

* * *

Коридор, по которому шли Верховный шейх и Заячья губа, казался последнему бесконечным.

Овальные двери-люки, ровной шеренгой идущие по обе стороны коридора, все как одна были заперты, и отпереть их мог только всевластный хозяин помещения. Из-за одной из них отдаленно доносились, едва пробиваясь сквозь слой звукоизоляции, пронзительные женские взвизгивания и взрывы смеха. Верховный шейх неодобрительно покачал головой, а Заячья губа сделал вид, что не обратил внимания, хотя ему смертельно было любопытно, что происходит там, за дверью.

За поворотом перед дверью, похожей на вытянутый эллипс, Верховный остановился и нажал пальцем на только ему одному известную точку, и дверь гостеприимно отворилась. Когда двое вошли в кабинет, дверь сама за ними бесшумно захлопнулась.

Заячья губа шагнул за порог и остановился потрясенный.

Кабинет Верховного шейха поразил его, прежде всего, своими размерами.

Это был никакой не кабинет, а скорее зал. Все пространство его было заполнено какой-то аппаратурой непонятного назначения. Никелированные плоскости приборов перемежались с экранами разного калибра и различных форм — от круглой и эллипсоидальной до квадратной и прямоугольной.