Читать книгу - "Нестор-летописец - Наталья Иртенина"

Со двора выехали не рано, чтоб монахи успели отслужить все, что у них по утрам служится. Захарья шел с одного боку телеги, Несда с другого, конем правил холоп Гунька. Купец поднарядился: атласная синяя рубаха с бархатными зарукавьями, порты из английского сукна, наборный серебряный пояс, вотола с искусной застежкой у шеи, сапоги светлой кожи, шапка из тафты с куньей оторочкой. Меч пристегивать не стал — не монахов же им пугать. Несде тоже сурово велел снять свою холстину и одеться как подобает купецкому отпрыску. Сын подумал и неожиданно легко согласился. В Печерском монастыре он ни разу не бывал, но слышал об этой обители давно и много. Поездка к чудотворным монахам была для отрока праздником.

За версту от Феодосьева монастыря, в Берестовом, узрели суету. По селу слонялись, пешком и на конях, княжьи кмети. Иные, поснимав рубахи, для упражнения рубились на мечах. Прочие задирали шутками девок и гоняли с поручениями холопов.

— Князь, что ли, пожаловал? — вслух подумал Захарья.

— Тысяцкий ополченскую рать собирает, — ни к селу, ни к городу высказался Гунька, которому надоело молчать.

— Знамо, плохо дело, — омрачился купец.

— Куманы, слышно, к Супою подходят, — сообщил холоп. — Силища несметная!

— Отец, могут ли половцы осадить Киев? — спросил Несда.

— Осадить-то могут. Сто лет назад, при княгине Ольге, осаживали. Да и тогда не взяли, а теперь и подавно. Не по зубам им станет Ярославов град.

Захарья говорил рассеянно, мысли его были далеко, с тремя лодьями, плывущими мимо вражьей орды.

На дороге от Берестового до монастыря часто попадались дружинники, едущие в одну и другую сторону. А то и вовсе — коней пустят щипать траву, сами под кустом на расстеленном мятле лежат, млеют. По небу ходят тучи, но надоевшим дождем не сыплет, и то хорошо.

Захарья на дружинников смотрел с пристрастием. В юности сам хотел стать кметем, надеть на шею воинскую гривну. Не сумел. Теперь и сын оказался бездарным к воинской храбрости. Княжьи отроки, словно чуя эту робость к оружию, на купца с его телегой поглядывали свысока. Презрительно ухмылялись, свистом и криком вытесняли с дороги. Захарья ужимался и тайком стыдился.

Когда показался монастырский тын, он бы вздохнул свободней, да не тут-то было. У ворот толпилась целая орава конных и спешенных гридей. С появлением купецкой телеги они показали к ней интерес. Остановили и потребовали:

— А ну поворачивай назад.

— Да я же… — Захарья растерянно оглянулся на Несду. — С дарами… для черноризцев.

— Неча тут шляться, когда князья благословляются.

— Князья? — убито пробормотал Захарья.

— Тебе, купецкая рожа, чего здесь надобно?

Несда вдруг догадался, что дружинники всего лишь смеются над ними.

— Мы к игумену Феодосию, он нас ждет, — громко заявил он. От смелого вранья кровь бросилась в лицо.

— Так прям и ждет?

— Занят Феодосий, пошли прочь.

— А пока он занят, мы с братом экономом дело справим. Поминки у нас — вот: мед, деревянное масло и пшено. Если не привезем все это сегодня, игумен Феодосий осерчает, — упоенно врал Несда. — Масло у монахов кончилось, нечем лампады заправлять. И князей угощать нечем — последний мед вчера доскребли.

Захарья униженно молчал.

— Ну, — чуть присмирели гриди, — если так… Заплати мыто и проезжай.

— Какое мыто, вы что, ополоумели? — Захарья от изумления охрабрел.

— Я те дам щас — ополоумели! — пригрозил один из отроков, для виду хватаясь за меч.

— Ладно, — смеялись другие, — пущай проезжает. Не то обидится еще, князю нажалуется. Ишь ты, вырядился, купчина. Чернецов нарядом не удивишь, у них у самих знатные одёжи — дранина да рванина.

Монастырский привратник, слышавший весь разговор, распахнул ворота для телеги.

— Прости, Господи, нас, грешных, — вздохнул он.

— Как бы нам с игуменом Феодосием повидаться? — смущенно спросил его Захарья, входя в обитель.

— Так у блаженного Антония все, — сказал чернец, — отец игумен и князья, и воеводы ихние. Обождать надо. А о брате Анастасе там узнайте у кого ни то. — Привратник махнул рукой на монастырское хозяйство. — На месте его никогда не сыщешь.

— Анастас — это кто такой? — еще больше растерялся Захарья.

— Как кто? — удивился чернец, прикрывая ворота за телегой. — Брат эконом. Ключник по-нашему. А я думал, знаете.

В глубине монастыря высилась небольшая бревенчатая церковь. Налево от нее не слишком ровными рядами стояли монашьи жила — кельи. По другую сторону — подсобные клети: поварня, хлебня, трапезная, мыльня, житный амбар и прочее. В клетях и между клетями видны были чернецы, исполняющие послушание на разных работах. Братия рубила дрова, молола жито, копалась в огороде, носила воду. Захарья велел Гуньке править коня туда. У проходившего монашка с мешком на спине спросил о брате Анастасе.

— А вон он.

Брат эконом оказался здоровым коренастым мужиком с рыжей окладистой бородой и связкой ключей на веревочной подпояске.

Узнав суть дела, эконом обрадовался. Тут же снарядил двух чернецов разгружать телегу, а сам пустился в многословный рассказ, желая и Захарью порадовать:

— Завтра у нас праздник Рождества Святой Богородицы, и как на грех вылили вчера последнюю каплю масла. Стал я думать, чем заливать в праздник лампады, и решил добыть масло из льняного семени. Испросил благословения у отца игумена, да и сделал как задумал. А как собрался наливать масло в лампады, вижу: в сосуде мышь утопилась. И когда только успела! Побежал я к отцу Феодосию: так, мол, и так, уж с каким стараньем накрывал корчагу, а все равно этот гад проник и масло осквернил! Отец игумен мне и говорит: сие божественная воля. Маловеры мы, говорит. Нам, брат, следовало возложить надежду на Бога, который может дать все, что потребно, а не так, говорит, как мы, потеряв веру, делать то, чего не следует. И из святого Матфея слова привел: птицы небесные не сеют и не жнут, и в житницы не собирают, а Господь их питает. Так и мы, чернецы Божьи, должны. Ступай, говорит, вылей свое масло, подождем немного и помолимся. Бог подаст нам деревянного масла с избытком. Так и сбылось слово отца нашего Феодосия! — с широкой улыбкой заключил брат эконом.

— Что ж, и мед у вас кончился?

Захарья беспокойно глядел на Несду, будто опасался, что и мед в самом деле вчера доскребли.

— Мед? — озабоченно переспросил ключник. — Не-ет, меду еще оставалось немного. Дня на два.

— Угу, — сказал Захарья. — А как бы мне с настоятелем словом перемолвится? Долго ль его ждать надо?

— Зачем ждать? — удивился брат Анастасий. — В келье он. Пойдем.

Захарья повернулся к сыну:

— Стой здесь.

Гуньке же велел напоить коня.