Читать книгу - "Та, которая свистит - Антония Сьюзен Байетт"

href="ch2.xhtml#id42">[22]. Ceci n'est pas Элвет Гусакс. Фаррар тут же возразил: слова тут не годятся. Я посетовал, что правила игры запрещают балагурить. Ричмонд Блай (который нарисовал грустную овцу, разумея, как мне кажется, Блейкова агнца) сказал, что если Уильям Блейк мог соединить образ и слово в одной картине, если мог Магритт, то может и Элвет Гусакс.

В этой группе удивительное разнообразие естественных вожаков, которые меняются ролями. Фишеры обладают тихим авторитетом – это их дом и их идея, – от которого они, впрочем, открещиваются. Фаррар – прирожденный лидер, но его потребность руководить очень вульгарна. Впрочем, последователи от него без ума и греются в тепле его лучей (а он – в их). Холли не возражает. Он одиночка, и ему это по нраву. Он, так сказать, получает удовольствие от теоретических рассуждений о поведении других. Моя Элли и фарраровская Руфь спешат отказаться от своих «я» ради других. Руфь по натуре прислуга. Ричмонд Блай хотел бы быть вожаком, но знает, что ему это не удастся, поэтому следует за другими. В любом случае ему нужно быть частью чего-то большего. Петь ту же песню, что и остальные.

Харизмы у Зага больше, чем у остальных, вместе взятых, но отблеском колеблемой альфоли[23] он становится, только когда просят спеть. И вот перед нами заклинатель змей. Он кричит: «Причаститесь моей страсти!» Гидеон Фаррар отзывается: «Я дам тебе то, что ты хочешь» (имея в виду себя). Отдам должное «Тиграм»: этих двоих они сдерживают.

Таковы вожаки, а еще есть наблюдатели. Элвет Гусакс, психоаналитик. Всегда на шаг в стороне от арены, вдумывается в смысл чужих высказываний, прикидывает варианты перевода. Обученный, помоги ему Бог (!), подозрительности и скепсису с тяжелой поры студенчества и с сухой иронией наблюдающий за собственными неуверенными потугами. Дэниел Ортон тоже наблюдатель. Похоже, он наблюдает не по правилам и не с какой-то очевидной целью. Есть ли у него глубокая, тихая вера, или он священник без Бога, как его коллега? О себе рассказывает мало. Я спросил, женат ли он, и получил ответ: «Жена умерла в 1959 году». Конец разговора, конец темы. Конец ему – вот что он хотел сказать. Решителен в мытье посуды, наведении порядка, прекращении криков. Видит незримую ограду Элли и держится в стороне. Она это замечает. Мисс Б. Пинчер тоже наблюдательница, как мне кажется. Она выглядит так чертовски обыденно, будто это замаскированный посланец с другой планеты.

Последняя встреча была «воодушевляющей». Такого рода механизмы, если их правильно настроить, звучат как стихи или как оркестр. Сначала берет ноту один, потом другой, и следует развитие. Квакеры начали – они, как правило, слышат призыв свыше – с библейских цитат: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа»[24]. Надо отказаться от собственной воли и плыть по течению – таково послание. Заг вдруг завел красивую песенку – мелодичную, в минорной тональности. Даже Элли высказалась. Вставать не стала, но опустила голову, подперла ее перебинтованными руками и произнесла: «Должно где-то быть безопасное место, где бы мы не боялись слушать». Взял ли слово я? Нет. Предпочитаю не выступать. Но в тишине я расслышал смутный шелест. После этого все были торжественны, будто омыты дождем. Согласились, что надо стараться это безопасное место для Элли создать. Фишеры хотят организовать терапевтическое общество, подобное Филадельфийской ассоциации Рональда Лэнга[25], но несколько иное. Сказали, что Лэнгом восхищаются, но не до конца уверены в практической применимости его идей (снова прозвучало слово «стремный», хотя едва ли его произнесли они. Тогда кто?). Их общество будет открыто для всех, но ядро будет состоять из тех, кто заботится и о ком заботятся. Никаких «пациентов». Никаких «врачей».

Фаррар поинтересовался, а чем в качестве такого общества не годятся «Радостные спутники». Ответить никто не смог, а мне кажется, что не доверяют лично ему. И собрание обратилось ко мне, мол, моя проницательность, мудрость нужны не менее, чем мудрость церковных пастырей. Неожиданно я оказался в центре внимания. Я сказал, что подумаю. Бог знает, Перт (Бог!!!) (мы пишем «Бог», когда меньше всего в Него верим. Богословы по складу, конечно, используют этот непроизвольный культурный рефлекс как свидетельство Его неизбывности). Ладно, видит Бог, не по мне эти фарраровские вась-вась и два похлопа, три потрепа. Интересно, можно ли использовать его энергию иначе, например заземляя электричество? Какими мы хотим видеть людей? Любимый каноником Холли Юнг мечтал о мандалах, поклонении солнцу и здоровом арийском духе в арийских телах. Но наш изысканно-приземленный Фрейд – плоть плоти довоенной буржуазной Вены, мрачной и сырой, с антимакассарами и сюртуками-тройками, совсем как наша гостиная в Стокпорте (Вы знали, что я вырос в Стокпорте?). Нет, я не воздвигаю памятника «нормальной буржуазии». А что? Если подобное общество – с одним или двумя психиатрами и несколькими здравомыслящими квакерами – создавать, то и получится приют для таких людей, как Элли и Ваш Агниц.

Юный Ладд опросил всех «Тигров» на предмет свободного времени для новой идеи. Джон Оттокар отказался. Некогда. А потом добавил: «И я, возможно, уеду. То есть я уезжаю». Я услышал об этом впервые, и, как оказалось, впервые об этом услышал и Заг.

Другой неочевидной кандидатурой на роль теневого вожака, по моему расчету, был надежный Дэниел Ортон. Много опыта за плечами и здравого смысла. Но он лишь произнес: – «Нет». Холли заметил: «А что, Дэниел? Кажется, что это как раз для тебя». «Нет», – отозвался Ортон.

Когда он уходил, я поймал его в прихожей и попытался узнать почему. По взгляду его я бы сказал, что он раздражен, – не знаю, как еще толковать.

«Я, мистер Гусакс, не общественное животное. Я знаю только себя».

«Но вы часть группы…»

«Именно поэтому и знаю».

В этот момент позади нас раздались крики, промчался Джон Оттокар и бросился к мотоциклу, на котором, должно быть, приехал. Я спросил Зага, что случилось. «Он дерьмо, превращает себя в полное дерьмо». Я слишком устал, чтобы анализировать избранную им метафору (если только то была метафора). Что ж, я занял и так слишком много Вашего времени. Читайте мое послание в удобном для Вас темпе. И да будет этот глупый совет его последним предложением.

Ваш вовеки,

Элвет Гусакс

* * *

Исследователи улиток разошлись треугольником. Подняв голову,