Читать книгу - "Сэр Найджел. Белый отряд - Артур Конан Дойль"

— Все же мне хотелось бы услышать ваш совет, ваше мнение, сэр Саймон. Но должен вам заметить, что река, о которой вы упомянули, останется в стороне от нас, ибо принц уже подошел к Сальватьерре, оттуда двинется к Витториа, и если мы нагрянем на испанцев с другой стороны, то путь к отступлению не будет отрезан.

— Что же вы предлагаете? — спросил сэр Саймон, покачивая седой головой и, как видно, не вполне убежденный.

— Идти вперед без промедления, пока весть о том, что мы переправились через реку, еще не дошла до врагов; тогда мы своими глазами увидим, велико ли их войско, и, может быть, нам представится возможность хотя бы небольшой стычки.

— Воля ваша! — сказал сэр Саймон Берли.

Их сотоварищи выразили свое согласие, и, наспех перекусив, маленький отряд снялся с места, как только стемнело.

Всю ночь бредя ощупью и ежеминутно оступаясь, ратники вели в поводу своих коней, пробирались по кочковатым долинам и глухим ущельям, следуя за проводником — перепуганным насмерть крестьянином, которого они поймали в лесу и привязали за руку к стремени сэра Саймона. На рассвете они очутились в мрачной теснине — во все стороны от нее тянулись такие же коридоры, а над головами ратников вздымались огромными уступами темные голые скалы.

— Что это, достойный лорд! — сказал Черный Саймон. — Этот мужлан завел нас невесть куда! Жаль, нет поблизости дерева, чтобы его вздернуть, — так сбросим негодяя в пропасть!

По свирепому взгляду воина и его грозному тону крестьянин догадался об ожидавшей его печальной участи и упал на колени, моля о пощаде.

— Почему мы здесь, пес? — спросил его по-испански сэр Уильям Фелтон. — Где же лагерь, к которому ты поклялся нас привести?

— Клянусь Пресвятой Девой! Клянусь Матерью Божьей! — завопил, трясясь от страха, крестьянин. — В этакой тьме кромешной я и сам сбился с дороги!

— В пропасть его! — загремели голоса.

Лучники уже оттащили было несчастного от скалистого выступа, за который тот цеплялся, но в эту минуту подъехал сэр Найджел и приказал им остановиться.

— Что тут происходит, господа? — спросил он. — Принц доверил мне вести поход, и только я один имею право отдавать приказания; но, клянусь апостолом, я охотно готов дать удовлетворение любому из вас, если кого-нибудь задели мои слова! Быть может, вас, сэр Уильям? Или вас, милорд Ангуский? Или вас, сэр Ричард?

— Нет-нет, сэр Найджел, — возразил сэр Уильям, — не хватало нам еще ссориться из-за этого мерзавца. Но он предал нас и заслужил позорную смерть!

— Вот что, парень, — обратился сэр Найджел к крестьянину, — мы еще раз даем тебе возможность найти тропу. В этом походе, сэр Уильям, мы можем добыть великую славу, и очень прискорбно, если первым падет от нашей руки этот неотесанный мужлан. Прочтем же утренние молитвы, а он тем временем поразмыслит и, надеюсь, вспомнит путь к лагерю.

Сняв шлемы и склонив головы, лучники стояли возле своих коней, а сэр Саймон Берли стал читать Pater, Ave и Credo. Надолго запечатлелась в памяти Аллейна эта картина — кучка закованных в сталь рыцарей, кирпичное лицо сэра Оливера, резкие черты шотландского графа, сияющая лысина сэра Найджела, мужественные бородатые лица лучников вокруг них, ряд длинных лошадиных морд и нависшие над этой группой отвесные склоны гор. Но едва воины произнесли «аминь», как невдалеке раздался звон труб, затрещали барабаны, зазвенели цимбалы — и при этих оглушительных звуках воины в уверенности, что на них наступает несметная армия, схватились за оружие, а их проводник, упав на колени, возблагодарил небеса.

— Это они, caballeros![127] — крикнул крестьянин. — Они играют утреннюю зорю. Соблаговолите последовать за мной, и раньше, чем человек успеет перебрать четки, вы увидите их стан.

Крестьянин сполз в овраг, поднялся на его противоположный край и вывел отряд в небольшую долину с ручьем, по берегам которого густо разрослись самшит и бузина; пробираясь сквозь заросли, путники все же осторожно выглянули, и глазам их открылась картина, от которой сильнее забились их сердца и участилось дыхание.

Перед ними лежала обширная равнина; орошаемая двумя извилистыми ручьями и покрытая сочной зеленой травой, она простиралась далеко-далеко, туда, где на фоне нежно-голубого утреннего неба вырисовывались высокие башни Бургоса. На этом лугу раскинулся огромный лагерь. Бесчисленное множество палаток тянулось правильными рядами, образуя как бы улицы и площади строго распланированного города. Среди их скромной белизны выделялись высокие шатры из яркого шелка, а над ними красовались знамена испанских грандов, леонских и кастильских баронов; над белым морем палаток, насколько хватало глаз, сверкали золотом и пылали яркими красками стяги, перевязи, пестрые кисти шатров и щиты с гербами, оповещая о том, что весь цвет иберийского рыцарства собрался на равнине. Посреди лагеря высился великолепный шатер из белого и алого шелка, а над ним развевалось знамя с королевским гербом Кастилии, говорившее о том, что доблестный Генрих собственной персоной находится среди своих воинов.

Разглядывая из своего убежища эту живописную картину, лучники заметили, что огромное войско уже пришло в движение. Лучи восходящего солнца играли на стальных шлемах и нагрудниках пращников и лучников, которые сомкнутыми рядами маршировали на отведенных для этой цели участках поля. В ясное утреннее небо поднимались тысячи синеватых столбов дыма, там горели костры, над которыми закипали походные котлы. На лугу в стремительном галопе носились сотни легконогих скакунов; всадники гарцевали, раскачиваясь из стороны в сторону и размахивая дротиками, заимствовав эту манеру у своих недругов — мавров. Вдоль поросшего осокой берега шли друг за другом пажи, ведя на водопой боевых коней, в то время как празднично разодетые рыцари стояли кучками у входов в шатры или, держа на кисти руки сокола, выезжали в сопровождении борзых поохотиться за перепелами или зайчатами.

— Клянусь эфесом, mon gar, — шепнул Эйлвард Аллейну, который так и замер и, широко раскрыв от изумления глаза, смотрел на представшее перед ним зрелище, — мы-то блуждали всю ночь, разыскивая их, и нашли, а делать нам тут, выходит, и нечего.

— Что верно, то верно, — согласился старик Джонстон. — Лучше бы мы оставались на том берегу Эбро, подальше отсюда, ведь здесь нечем прославиться и