Читать книгу - "Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев"

«Это — второй Перл-Харбор. И я не думаю, что преувеличиваю», — заявил американский сенатор-республиканец Чак Хейгел по поводу террористической атаки 11 сентября 2001 года. И впрямь, последствия были ужасающие. Почти три тысячи погибших, более шести тысяч раненых, дымящийся Пентагон и огромная гора обломков на месте двух небоскребов в центре Нью-Йорка. Соболезнования американскому народу полетели со всего мира. Даже Ясир Арафат, никогда не друживший с Вашингтоном, бросился сдавать кровь пострадавшим и трясущимися губами осудил страшное деяние. А президент Квасьневский и вовсе объявил национальный траур.

Недавно избранный глава США Джордж Буш — младший ответил на неслыханное злодеяние объявлением войны терроризму по всему миру. Уже в октябре началась международная военная операция в Афганистане, где укрылся организатор теракта Усама бен Ладен. К декабрю режим талибов пал и, казалось, в стране навели порядок — оставалось добить последние отряды исламистов и взять под контроль район Вазиристана. Американский президент, очевидно, решил, что настала пора уничтожить другие цели, благо врагов у США хватало. В январе 2002 года он объявил, что существует целая «ось зла»: Иран, Ирак и КНДР. По мнению американского лидера, эти страны разрабатывали оружие массового поражения и поддерживали терроризм. В воздухе запахло крупномасштабной войной. Ближний Восток и так горел: в декабре израильтяне взяли в осаду резиденцию Арафата в Рамалле, а Египет, Иордания, Саудовская Аравия и Евросоюз прервали дипломатические отношения с Палестиной, узнав, что Иран тайно поставляет ей оружие. Удары по Ираку и Ирану грозили погрузить весь регион в хаос. Тучи совсем сгустились, когда в мае 2002 года заместитель госсекретаря США Джон Болтон добавил к «оси зла» Кубу, Ливию и Сирию.

Происходившее понемногу начинало смахивать на религиозную войну. Четыре из шести «стран-изгоев» принадлежали к исламскому миру, в то время как международная коалиция во главе с США почти целиком состояла из христианских государств. И если операция в Афганистане нашла понимание у большинства исламских лидеров, то вторжение в Ирак два года спустя даже местные шииты, отнюдь не испытывавшие симпатий к режиму Хусейна, восприняли как оккупацию и чуть ли не крестовый поход. Монархи Персидского залива, которые охотно помогали международным силам в 1991 году, теперь в большинстве своем предпочли остаться в стороне, хотя и приветствовали свержение диктатора. Исключение составили Кувейт, в котором расположились силы вторжения, и Бахрейн, где находилась американская база. Парламент Турции (члена НАТО!) не позволил использовать территорию своей страны для атаки по Ираку с севера, из‐за чего коалиционному командованию пришлось ограничиться только южным фронтом.

«Вы забыли Польшу», — возразил Буш-младший своему сопернику на президентских выборах 2004 года Джону Керри, когда тот упрекнул его, что США так и не смогли вовлечь в антииракскую коалицию ни одно государство, кроме Великобритании и Австралии. Сомнительный довод. Довольно скоро стало понятно, что и повод для вторжения был надуман: оружия массового поражения, которое якобы разрабатывал Саддам Хусейн, так и не нашли. Пробирка с белым порошком, которой тряс госсекретарь Колин Пауэлл в Совете Безопасности ООН 5 февраля 2003 года, из убийственной улики превратилась в символ лжи воинственных политиканов, жаждущих любой ценой добиться своей цели.

Случилось то, чего опасались противники военной операции в Ираке: лишенная центральной власти страна оказалась благодатным полем для исламских фундаменталистов. «Аль-Каида», изгнанная из Афганистана, сумела пустить корни в Ираке, хотя при Хусейне доступ туда ей был закрыт. К развернутой суннитскими экстремистами террористической войне добавились шиитские восстания и межконфессиональные столкновения. Новая иракская армия оказалась боеспособна не более, чем армия Южного Вьетнама во время войны в Индокитае. По сути борьба разгорелась между коалиционными силами (почти сплошь из христианских стран) и исламскими боевиками разных мастей.

Аналогично складывались дела и в Афганистане, где после разгрома в 2001 году движения «Талибан» оно сумело восстановить свои силы и перейти к активным действиям. Кипела интифада в Палестине, продолжалась Чеченская война, которая также стремительно превращалась в противостояние исламских экстремистов со всеми, кто не разделял идеи мусульманской теократии. По планете растекался исламистский террор — слово «шахид» узнали в самых отдаленных уголках мира. Террористы стремились соответствовать уровню, заданному «Аль-Каидой», и соперничали между собой в масштабе акций. В октябре 2002 года крупнейший теракт в истории страны потряс Индонезию — погибло более двухсот человек. В том же месяце разыгралась драма с заложниками в Театральном центре на Дубровке, стоившая жизней от ста тридцати до ста семидесяти москвичам; через год два мощных взрыва убили и ранили более пятисот человек в Стамбуле; в феврале 2004 года вновь случились массовые жертвы в российской столице (взорвалась бомба в метро), а спустя месяц (ровно через 911 дней после атаки «Аль-Каиды» на США) террористы поставили западноевропейский рекорд, перебив почти двести человек и ранив свыше двух тысяч в серии взрывов в Мадриде; сентябрь того же года печально прославил на весь мир североосетинский город Беслан, где боевики три дня удерживали учеников одной из школ (погибло более трехсот человек, половина из которых — дети); в июле 2005 года от взрывов содрогнулось уже лондонское метро (и снова — массовые жертвы)… Фоном ко всему этому безумию служили почти ежедневные сообщения о взрывах в Ираке, Афганистане, Чечне и на Филиппинах. Религиозная война, призрак которой гнал от себя римский папа во время конфликта в Боснии и Герцеговине, понемногу становилась реальностью. Четкие очертания она приобрела уже после смерти Войтылы, когда фундаменталисты создали в Ираке и Сирии так называемое Исламское государство, чьи сторонники принялись устраивать в Западной Европе одно побоище за другим. Но предпосылки к этому были видны уже в начале 2000‐х годов.