Читать книгу - "Великие женщины Древней Руси - Светлана Кайдаш-Лакшина"

Сила любви, как и сила вещих слов Ярославны, могущественных, по поверьям наших предков, над всеми стихиями мира, была столь действенна, что немедленно была передана ветром или солнцем князю Игорю, томящемуся в плену. На этот случай отыскался и половец Овлур (как не вспомнить тут, что бабка Ярославны, супруга московского князя Юрия Долгорукого, была половчанкой, — сила предков!), который вызвался ему помочь. А так как чары волхвования, считалось, действуют и на расстоянии, то князь Игорь во время побега превратился в оборотня, подобно Всеславу Полоцкому: «А Игорь князь поскочи горностаем к тростию и белым гоголем на воду». «Бусым волком» по лугам Донца и соколом под облаками возвращался Игорь из плена на родину.

Каждый образ тут подлежит своей символической и магической расшифровке: народным символом жениха был издревле горностай, камыш (тростие) — владение чертей, волк слеплен из глины чертом, сокол связан с потусторонней силой и т. д.

Во время бегства князя Игоря стояла тишина: сороки, как уверяет нас автор «Слова», не трещали, вороны не «граяли», галки молчали — только «полозы» (ужи) ползали. Сорока так же, как и волк, считалась ипостасью черта. Ворон — вещая птица. Полоз (уж) в литовских и русских сказках часто связан с кукушкой супружескими узами. (Например, сказка о девушке, вышедшей замуж за ужа. После коварного убийства мужа она превращается в кукушку.)

Волшебное, языческое возвращение князя Игоря из плена замкнуто, однако, в христианскую рамку. Начало эпизода: «Игореви князю Бог путь кажет из земли Половецкой», конец: «Игорь едет по Боричеву к святой Богородице Пирогощей». Это почти единственные упоминания христианских святынь в поэме. Существуют различные предположения и толкования, почему, возвращаясь из плена, князь Игорь едет не в свой стольный град Новгород-Северский, а в Киев. Может быть, он едет за Ярославной? Возможно и другое объяснение. Ни в Новгороде-Северском, ни в Чернигове не было богородичных храмов — только в Киеве. Не едет ли Игорь к Пирогощей Богородице, чтобы благодарить небесную покровительницу и заступницу женщин за свое чудесное спасение? В этом особый смысл и особая благодарность его ладе-Ярославне.

Примечательно и упоминание Боричева спуска. Этот старейший киевский спуск упоминается в летописи в связи с памятным событием: Владимир приказал стащить по нему и сбросить в Днепр языческих идолов перед принятием киевлянами крещения. Может быть, поэтому Ярославна, когда волхвует, и обращается именно к Днепру как к месту последнего прибежища языческих богов?

Во всяком случае, Боричев спуск, этот путь к гибели русских языческих божеств, в «Слове» упоминается последний раз. Русь навсегда простилась с язычеством, следы оборотничества останутся отныне только в сказках и былинах. Но образ Ярославны сияет нам сквозь века милосердием любви и жалости к слабым, потерпевшим неудачу.

В сущности, любовный сюжет «Слова» выстроен как антикуртуазный роман, в котором героиню спасал ее возлюбленный или рыцарь-супруг. Ярославна сама вызволяет мужа из беды. «Трубадурка» Ярославна — это одновременно и волшебница, владеющая чарами слова, это и добрая жена, которая всегда придет на помощь своему мужу. Однако она и реальный исторический персонаж. Ярославна была внучкой основателя Москвы князя Юрия Долгорукого и связана близким родством с князьями Киева, Новгорода, Новгорода-Северского, Курска, Галича, Полоцка, Владимира, Суздаля — словом, с князьями Древней Руси, объединявшей множество княжеств на территории современных России, Белоруссии и Украины.

Теперь почти никто не вспоминает (даже на праздновании юбилея 850-летия Москвы), что матерью князя Юрия Долгорукого, первой супругой его отца князя Владимира Мономаха, была дочь последнего англосаксонского короля Гарольда — принцесса Гита. Гарольд погиб в битве при Гастингсе 14 октября 1066 года. Он был разбит герцогом Нормандии Вильгельмом Завоевателем, основавшим Норманнскую династию. То есть Ярославна — правнучка своей английской прабабки и наследница британских земель. Все боялись Вильгельма Завоевателя, и Гиту отослали на Русь.

Все мы связаны в этом мире бесконечной незримой цепью, так что у подножия памятника Юрию Долгорукому в центре Москвы витают образы не только наших предков-славян. Далекая Англия и половецкие степи — так в одной судьбе может быть сближен Запад и Восток.

Другая Ярославна

Однако была рядом с князем Игорем женщина, которая носила имя Ярославна как собственное, а не как отчество — по имени отца. Ярославной звали и невестку князя Игоря, жену его сына. В «Слове о полку Игореве» упоминается сын князя Игоря — Владимир, который попал в плен к половцам вместе с отцом. В поэме половецкие ханы Кончак и Гза рассуждают, надо ли «опутывать соколенка красной девицей». Им это удалось, потому что из плена молодой князь Владимир Игоревич вернулся с дочерью хана Кончака и с ребенком. Князь Игорь «створи свадьбу» «сынови своему и венча его и с детятем» в 1187 году. Поэма кончается песней в честь молодых и старых князей: «Слава Игорю Святославичу, Буй-Тур Всеволоду, Владимиру Игоревичу!» Второй сын князя Игоря — Святослав — в «Слове» не упоминается.

Однако в Лаврентьевской летописи сказано, что в походе на половцев участвовали «Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска»^[22].

Половцы прижали русских к воде, и на берегу была «лютая битва». Летописец точно указывает: «Князей всех в плен взяли». Потом «вскоре бежал Игорь от половцев… А остальных держали строго и сторожили, угрожая цепями и муками». Возможно, был среди них и князь Святослав Игоревич. В Ипатьевской летописи он уже с 1183 года числился зятем киевского князя Рюрика, соправителя Святослава, — героев «Слова»^[23]. Его супругу звали Ярославна Рюриковна.

Дедом ее отца был Мстислав Великий, сын Владимира Мономаха и Гиты, англосаксонской королевны, брат Юрия Долгорукого. Так что Ярославна Рюриковна приходилась самой близкой родственницей Ярославне — супруге князя Игоря. Может быть, она и была той трубадуркой-волховой-поэтессой, что сочинила плач Ярославны, а автор «Слова» взял его в поэму как песни Бояна.

Летописица княгиня Марья из Ростова Великого

Маргарита, дочь короля венгерского

Если вы бывали в Будапеште, то, конечно же, не могли не слышать о принцессе Маргит. Ее именем назван живописный остров посреди Дуная, который разрезает город на две части: гористую Буду и равнинный Пешт. На острове Маргит, зеленом, вытянутом, с бассейнами на минеральных источниках (будапештцы любят пить прозрачную воду «Маргит») сохранились остатки монастыря, в котором прожила не очень долгую жизнь дочь венгерского короля Белы IV.

В тени высоких деревьев лежит плита красного мрамора с высеченной на ней надписью: «Арпадхази. Святая Маргарита. 1242–1271. На этом месте была могила дочери короля Белы IV до XVI века». Арпадхази — королевская династия, а король Бела IV известен в истории Венгрии тем, что ему пришлось сражаться с ордами татаро-монголов.