Читать книгу - "О, возлюбленная моя! Письма жене - Вольф Мессинг"

По просьбе Лазаря ходил с ним покупать бусы для Эдит^[91]. Нам тут прожужжали все уши насчет того, что на одно изделие из натурального янтаря приходится десять подделок. Каждый из сотрудников санатория рекомендует покупать янтарь у «доверенного человека», но этим доверенным веры мало. Лазарь выбирал, я читал мысли продавцов. Подделок действительно много, но нам удалось купить то, что надо. Правда, Эдит заказывала, чтобы в янтаре непременно была бы муха или какое-то другое насекомое, но весь янтарь с насекомыми был поддельным. На всякий случай Лазарь (ты же знаешь, какой он любящий и заботливый отец) накупил ей брошек, серег и колечек с мухами. Я тоже поддался этой янтарной лихорадке и купил себе красивый мундштук. Когда выбирал, то остался доволен, но, вернувшись в санаторий и поглядевшись в зеркало, понял, что выгляжу с ним как провинциальный ловелас. Подарил мундштук массажисту. Он обрадовался. В Латвии умеют радоваться подаркам. Даже если и не очень-то рады, то изобразят радость, чтобы не обижать дарителя. Но массажист был рад по-настоящему, это я понял по его мыслям.

Кроме Лазаря, здесь еще есть несколько знакомых лиц — Вертинский, неразлучная парочка Саша и Маша^[92], адвокат Луковский с очередной своей «племянницей». Удивительно, как быстро обрастает знакомыми человек, которому приходится много ездить и много выступать. Пятнадцать лет я живу в Советском Союзе, но здесь, в этой огромной стране, у меня есть знакомые повсюду. Куда бы я ни приехал, везде кого-то встречаю. Знаешь, можно сказать, что я уже привык здесь окончательно. Лазарь шутит: «А чего привыкать? Ты же родился в Российской империи». Это так, но Польша всегда стояла особняком и жизнь там не была похожа на здешнюю. Мне ко многому пришлось привыкать, но теперь, оглядываясь назад, я могу сказать, что привык окончательно.

Звонить отсюда затруднительно, не волнуйся, если звонки мои будут нечастыми. К телефону все время очередь — все звонят, у всех что-то срочное, все друг дружку торопят, а ты знаешь, что я не могу говорить в таких условиях. Вернее, могу, но удовольствия это не доставляет. Позвонить и поговорить спокойно можно лишь поздно вечером, но я не хочу будить Ирочку. Сейчас вот пишу тебе длинное письмо, а дальше буду слать открытки.

Меня пытались втянуть в публичный диспут о телепатии, но я отказался. Сказал, что привык отделять работу от отдыха так же строго, как мясное отделяется от молочного. Никаких диспутов! Здесь каждый вечер то встреча, то диспут. Бедному Лазарю, который не может устоять перед комплиментами и восторгами, приходится петь чуть ли не каждый вечер. Впрочем, ему это в радость, его пение совершенно не утомляет, а аплодисменты для него лучшее лекарство. Саша с Машей тоже с удовольствием показывают сценки. Ко мне, хвала Богу, никто не пристает с вопросами, потому что в санатории собралась хорошо воспитанная публика. Администрация разок спросила про диспут, и на том все закончилось. В самом же Кемери на улицах меня не узнают, так что я наслаждаюсь покоем и жалею только об одном, что рядом нет тебя, моя несравненная! Но это не упрек, а простая констатация факта. Должен же любящий муж скучать по своей обожаемой жене! Просто обязан скучать! Иначе и быть не может.

Ирочке передавай мои приветы с наилучшими пожеланиями. Кстати, Лазарь порекомендовал мне одну даму, которая лечит болезни настойками и заговорами. А еще она водит руками вокруг человека, и тому становится легче. Не спеши говорить «Фу!», дорогая моя, ведь меня многие тоже считают шарлатаном. Но Лазарь говорит, что эта знахарка хорошо знает свое дело, он убедился в этом на собственном опыте. Ты же знаешь, дорогая моя, как меня привлекают такие люди. Мне интересны они, в них я пытаюсь найти дар, похожий на мой. Я записал адрес. Давай съездим к ней, когда я вернусь. Познакомимся для начала, а если убедимся в том, что она не обманщица (думаю, что я без труда смогу разобраться), то пригласим ее к Ирочке.

Целую тебя, любимая, тысячу раз! Если обстоятельства позволят — приезжай. Я не стал сдавать твою путевку, чтобы ко мне никого не подселяли, так что можешь считать свое место забронированным до конца моего пребывания здесь. Если получится вырваться всего на три-четыре дня, то все равно приезжай. Здесь очень хорошо, а ехать недалеко.

До встречи, любимая!

Твой В.

P. S. Не надо быть Вольфом Мессингом для того, чтобы предсказать, как пройдет ваша встреча с Борей. Он отдаст тебе письмо в дверях и сразу же убежит, не приняв приглашения войти и не ответив ни на один твой вопрос. Не обращай на это внимания, дорогая моя, и не считай молодого человека невоспитанным. Просто он очень торопится увидеть свою любимую жену. А ответы на все свои вопросы ты уже получила из моего письма.

В.

2 ноября 1955 года — открытка с видом Риги

(письмо написано на русском языке)

Дорогая Аида!

У меня все хорошо. Чувствую себя превосходно. Отдыхаю замечательно. Жаль, что тебя нет рядом. Погода для балтийской осени стоит прекрасная, дождь если идет, то недолго. Когда в санатории становится скучно, уезжаю гулять в Ригу. Много думаю, много вспоминаю. Прогулки в одиночестве располагают к воспоминаниям.

Привет Ирочке!

Целую крепко.

Твой В.

15 ноября 1955 года — открытка с видом Риги

(письмо написано на русском языке)

Дорогая Аида!

Видел сегодня во сне вас с Ирочкой. Хотел позвонить, но в санатории вдруг отключили телефоны. Рядом ремонтируют дорогу, видимо, рабочие задели кабель. Чувствую, что у вас все хорошо. У меня тоже все хорошо. Вместо звонка посылаю еще одну открытку. Понемногу у тебя соберется целая коллекция моих открыток. Отдых уже наскучил, считаю дни до возвращения домой.

Привет Ирочке!

Целую крепко.

Твой В.

13 апреля 1956 года

Дорогая моя Аидочка!

Как же плохо болеть, особенно такой дрянью, как ангина. Голова дурная, в горло будто песка насыпали, в ногах слабость. Чувствую себя развалиной и невероятно злюсь. Мне всегда очень неприятно отменять выступления. Люди надеялись, ждали, а я их подвел. Пускай и не по своей воле, а из-за болезни, но все равно подвел. Мне неловко. Звонил Савицкий, но я не смог объясниться с ним по телефону, он будет перезванивать вечером. Мне кажется, что он подумал, будто я пьян. А что еще можно подумать, если человек не говорит, а хрипит и мычит в трубку. Значит, пойдут новые сплетни обо мне. Ты же знаешь Савицкого, у него язык как метла.

Я написал: «Как плохо болеть», но на самом деле должен был написать: «Как хорошо болеть, когда обо мне так заботятся». Знаешь, милая, сегодня утром мне захотелось поблагодарить тебя за ту заботу, которой ты меня окружила, но я могу только мычать и жестикулировать. Поэтому я решил написать тебе это письмо. Возможно, я буду спать, когда ты вернешься домой, а письмо будет лежать на тумбочке, и ты его сразу увидишь.