Читать книгу - "За речкой шла война... - Николай Прокудин"

Успели-таки на троллейбус. Доехали на нём до привокзальной площади. Всю дорогу Хлюдов говоряще молчал. Скрипел челюстями.

Платформа и прилегающие к ней окрестности н-не располагали… На парапете – стайка цыганок с кучей цыганят, чумазых, оборванных, галдящих. Чуть дальше несколько «бичей» выясняли отношения, хватая друг друга за грудки. Пьяные, с опухшими лицами неопределенного возраста женщины целовались и обнимались с такими же пьяными и потрепанными мужичками.

Хлюдов свысока оглядел обитателей вокзала и глубокомысленно изрёк, вроде ни к кому не обращаясь (но, по сути, к Никите, в знак примирения):

– В нашей великой и могучей стране есть несколько отстойников, куда жестокое житейское море прибивает потерпевших кораблекрушение. Первый отстойник на востоке – это Чита. Второй на севере – Воркута. Третий на западе – Брест. Четвертый на юге – Ашхабад. Если попадешь в пену этого «прибоя», обратно уже не выкарабкаешься, как ни старайся. Опустишься на самое дно, утонешь. Так что, Никитушка, те, кого мы сейчас наблюдаем, – они и есть мутные брызги и хлопья пены.

– Н-да. Пьеса «На дне». Надеюсь, роль Челкаша нам не достанется. Хорошо бы обойтись без потасовки.

– Так точно! Сейчас мы будем мимикрировать. Сливаться с окружающим миром.

Хлюдов уселся на высокий выложенный из красного кирпича поребрик, достал бутылку рома, и уверенным движением руки свернул с неё пробку. Это действие моментально привлекло внимание всех стоящих и сидящих рядышком «бичей».

– Вовка! Ты что, очумел?

– А чего? Мне никто из гопников не мешает, и я никому и ничем не обязан.

– А милиция?

– Ей, думаешь, заняться, кроме нас, некем? Пей спокойно.

Никита оглянулся по сторонам. Двое постовых милиционеров-туркменов топтались под ярко горящим фонарем у входа в вокзал. Сделать шаг в сторону, в темноту и неизвестность, они явно не желали. Хлюдов снял фуражку, запрокинул голову и сделал три глубоких глотка.

– Ну ты даешь! Я так не могу. Из горла тем более.

– Держи бутылку, зелень пузатая! Сейчас найду тебе посуду. – Хлюдов подошел к автомату с газированной водой, снял с подставки единственный граненый стакан. – Вот, я его тебе даже помыл!

Никита наполнил стакан на четверть:

– Твоё здоровье!

Желудок приятно обожгло. Запах и вкус навел на мысль о существовании таких экзотических и далеких стран, как Ямайка, Куба, Никарагуа, Бразилия. Чёрт! Океан, плантации тростника, пальмовые рощи, мулатки и креолки. Испанский язык! Где-то там, где-то там… А ты тут… в жопе. В отстойнике.

Хлюдов вновь отхлебнул из горла:

– Давай, наливай себе. По второму кругу!

По второму так по второму. Никита закусил вторую порцию завалявшейся в кармане шинели ириской, прилипшей к бумажной обертке.

– Что ты делаешь?! Это всё равно, что коньяк заедать огурцом! К рому нужна кубинская сигара! – наставительно произнес Хлюдов и затянулся паршивой сигареткой «Стюардесса».

– А, так вот откуда у тебя слабость к стюардессам! – заметил Никита.

Хлюдов взглянул на марку сигаретной пачки и гоготнул.

– И всё же ты дурила, лейтенант Ромашкин! Могли б не на вокзале сидеть, а в койке барахтаться! Ладно, замнём и забудем. Что, по третьей?

– Хватит. Иначе мы в вагон не попадём.

– Не боись! Со мной мимо вагона не промахнёмся. Я никогда не теряю контроля!

– Да я не в том смысле, а в том, что ноги не дойдут…

Обволакивала лень и тягучая дрема. Закрыть бы глаза хоть на полчасика. Скоро полночь. Но спать нельзя. Поезд до Педжена будет ползти около трех часов, и выходить нужно среди ночи. Заснешь в поезде – проедешь станцию. Придется терпеть и бодрствовать ещё несколько часов.

Хлюдов сходил, приобрел на проездное требование посадочные билеты без указания мест. Наконец-то подошел долгожданный поезд из Красноводска. В хвостовых, общих, вагонах кипела жизнь, копошились люди. В купированной части состава свет в окнах не горел – там люди отдыхали. Ехать предстояло в общем вагоне. Будет шумно, скандально, душно, крикливо.

Они заняли нижнюю боковую полку с откидным столиком.

– Дремать будем одновременно или по очереди? – спросил Никита.

– Нет, только бодрствовать, иначе проспим до пограничного Серахса. Будем взбадривать организмы ромом!

Соседи-попутчики, компания кавказцев, сидящих напротив, постоянно горланила, ежеминутно ругалась. Угрюмые физиономии не внушали доверия. На краю полки сидел громила с бычьим торсом и могучими волосатыми руками. Каждый кулак – с голову годовалого ребёнка. Рядом – высокий красавец-джигит, со щегольскими усиками и спортивной фигурой. Двое, сидящие напротив, более хилые на вид, но если бы завязалась драка, в качестве бойцов и они бы сгодились. Один – хмурый мужчина средних лет, другой – совсем юнец, лет восемнадцати. Этот оказался самым горластым и суетливым.

Из-за стенки соседнего купе выглядывали два дедка пенсионного возраста. И то хорошо. Может, в случае конфликта будут утихомиривать своих горячих молодых соплеменников.

Громила оглядел офицеров тяжелым неприятным взглядом. У Никиты похолодела спина. Хлюдов усмехнулся и налил рому в стаканы. Второй стакан он выпросил у проводника.

– Будем здоровы! – Хлюдов вызывающе глянул на кавказцев, а затем медленно выпил до дна.

Челюсти гиганта сжались, желваки зашевелились. Подбородок стал твердокаменным, квадратным. Бугристый рельеф мышц угрожающе пришёл в движение. Демонстративное и вызывающее распитие на глазах публики, которую не приглашают присоединиться?!