Читать книгу - "Ледяной смех - Павел Северный"

— Редкую гостью, Клавдия Степановна, ласковей приветят.

— Тоже верно. Но вам всегда рады.

Певцова в малиновом платье с воротником до самого подбородка. На грудь свисает нитка жемчуга. Увидев среди дам Каринскую, княжна помахала ей рукой, хотела подойти, но гимназистки, окружив ее, зашумели:

— Княжна, прочитайте поэму. Вы обещали.

— Хорошо. Спросим у хозяйки, в какую гостиную можем пойти.

— А зачем вам уходить из залы? — спросила Клавдия Степановна. — Мы тоже хотим поэму послушать, потому всяких разговоров о ней наслышаны.

— Право, не знаю.

— Конечно, читайте здесь, ваше сиятельство, — попросила Каринская.

— А что со мной будет, если дамы неправильно поймут смысл прочитанного. Ведь поэма, сказать по правде, уже запрещена для чтения в Омске. Поэма слишком смелая для тех, кто…

— Ваше сиятельство, прошу вас, читайте. От имени всех прошу, — настаивала Каринская.

— Хорошо!

Певцова села к роялю. Взяла несколько бравурных и к кордов, и когда в зале наступила тишина, она, откинув голову, начала читать:

Черный вечер.

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Ветер, ветер —

На всем божьем свете!

В полумраке карточной гостиной тишину нарушали только возгласы игроков и их покашливание. За шестью столами шла игра в преферанс по крупным ставкам. За одним играл беженец — уфимский архиерей Андрей — в миру князь Ухтомский.

В красном углу комнаты в золоченом окладе большой образ Нерукотворного Спаса, перед ним трепещут лепестки огоньков в трех лампадах с разноцветными стаканчиками для масла.

Рядом со столом игроков изящный круглый столик на изогнутых ножках, на нем на белоснежной салфетке позолоченная панагия епископа Андрея, усыпанная самоцветами.

Игра у епископа Андрея спорилась, и он с партнером был в солидном выигрыше. Как говорится, карта шла легко. Довольный таким обстоятельством, сделав очередной ход, епископ, мурлыча, подпевал мелодии, доносившейся из зала. Музыка смолкла, и епископ сделал опрометчивый ход. Увидев на лице партнера удивление и неудовольствие, огорчился. Из зала донеслись бравурные аккорды. Послушав, епископ возмутился:

— Кто это там дозволяет себе такую отсебятину? У Чайковского нет таких аккордов во «Временах года».

Один из партнеров за столом виновато пожал плечами.

— Прошу простить, ваше преосвященство, но я лично в музыкальном понятии не больно силен.

Доносившаяся из зала мелодия мешала епископу думать о картах, он старался припомнить, в какой композиции и у какого композитора могла быть такая музыка.

Игра в карты продолжалась. Партнер епископа неожиданно сходил не той картой. Это обстоятельство дало возможность епископу фыркнуть и бросить карты на стол.

— Давайте минутку передохнем, а то все дело прошляпим.

Епископ Андрей встал из-за стола, подошел к двери в зал, приоткрыв ее, увидел за роялем княжну Певцову, читавшую стихи под собственный аккомпанемент. Слова заинтересовали епископа, и он приоткрыл дверь пошире.

— Кто там машет красным флагом?

— Приглядитесь-ка, эка тьма!

— Кто там ходит беглым шагом,

Хоронясь за все дома?

В этот момент среди игроков за ближним к двери столом возник громкий спор, и епископ не расслышал дальнейшие строки стихов.

Обернувшись к спорившим, он повелительно попросил:

— Тише, господа!

— Простите, ваше преосвященство, но понимаете…

— Понимаю. Спорьте вполголоса. Мешаете слушать. Княжна Певцова читает.

— Извините, ваше преосвященство, будем молчать.

Епископ вновь услышал строки стихов.

Трах-тах-тах!

Трах-тах-тах…

…Так идут державным шагом —

Позади — голодный пес,

Впереди — с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нужной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди — Исус Христос.

Епископ Андрей, распахнув дверь, вошел в зал. В группе учащихся раздались нестройные хлопки, но тотчас смолкли. Монах подошел к княжне. Увидев перед собой епископа, княжна встала, приняла благословение, коснувшись губами холеной руки монаха.

— Ваша светлость, впереди кого идет Сын Человеческий?

— Не спрашивайте, ваше преосвященство. Узнав, упадете в обморок.

— Чье произведение изволили читать?

— Поэму Александра Блока «Двенадцать»…