Читать книгу - "Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль"

Во время служения стоявший в церкви мальчик лет восьми, крестясь и кланяясь, часто падал ниц. То же (делал) и один старик, (стоявший) рядом. Прочие же, когда низко кланялись, по большей части дотрагивались (только) правой рукой до земли.

(Как мне случилось) заметить во время описанного выхода, диакон так обвязал вокруг себя (орарь), что он перекрещивался как спереди, так и сзади, причем оба конца приходились спереди.

По прошествии некоторого времени диакон начал петь^[77] в алтаре; тогда певчие, выйдя из своих клиросов, остановились посередине пред царскими вратами; затем врата снова отворились на оба створа, диакон взял у священника (упомянутую) большую окованную книгу, впрочем, в этот раз без рукоцелования, и понес ее перед ним к царским вратам. Тот он снова передал ее священнику, который, держа ее в руке, стал что-то писать и петь наизусть. Когда он кончил, диакон опять внес книгу (в алтарь) и положил ее на место. За этим тотчас последовал новый выход с дарами, подобный первому. Когда дары поставили на место, то затворили царские врата, задернули завесу, (еще) немного почитали и попели, и на этом обедня кончилась. Длилась она полтора часа, ибо когда комендант узнал, что я собираюсь идти в церковь смотреть на их служение, то письменно приказал священникам служить полную обедню со всеми (ее) торжественными обрядами.

Выражаясь короче, все их богослужение сводится к каждению образам, книгам, священникам, дьячкам да пастве, к поклонам и крестным знамениям, к паданию ниц и суетному чтению и пению.

Я побывал в гостях вместе с многими нарвскими жителями^[78]. Как я узнал впоследствии, по всей Лифляндии в обычае подавать после обеда, когда уже все напились и сыты, миску с холодным молоком или с яйцами на молоке, которые гости едят ложкой друг у друга из чаш. Так было и здесь.

По приглашению коменданта я ездил с ним за город, в его экипаже, смотрел, как батальон его полка, состоящий из 700 человек, производит учение. (Солдаты этого батальона) были обучены так же хорошо, как любой датский полк. Разница заключалась (разве) в том, что (все приемы) они делали быстрее, чем наши солдаты, хотя делали (их) точно так же одновременно. Стрельбу они равным образом производили отлично, подобно любому (иностранному) полку, как (общими?) залпами, так и повзводно.

В четверти (мили) к югу от Нарвы находится большой, шумный, бурливый водопад, (низвергающийся) со скалы. Вытекает он из озера Пейпус, которое тянется до самого Пскова; около водопада в большом количестве ловятся лососи: несколько штук поймано было при мне, пока я там стоял.

19-го. Прибыл сюда из Петербурга генерал-адмирал Феодор Матвеевич Апраксин, встреченный с вала салютом из 51 орудия. Сестра его^[79], ныне вдовствующая царица, была замужем за покойным братом царя.

Так как я письменно уведомил (Апраксина) о моем прибытии (в Нарву), то ввиду моего положения, как посланника коронованной особы, вежливость, принятая между людьми, умеющими обращаться в свете, требовала, чтоб он первый сделал мне визит или по крайней мере прислал бы кого-нибудь уведомить меня о своем приезде. Но он не сделал ни того ни другого, и мне пришлось с этим примириться, так как я нуждался в его поддержке против коменданта, который во многом проявил относительно меня свою невежливость. Я послал к (Апраксину) секретаря миссии Фалька передать ему мой привет и (выразить) радость по случаю его приезда. В ответ он тотчас же прислал ко мне майора, (которому) приказал меня благодарить и поздравить с приездом, в качестве посланника, в (Россию), причем выразил надежду на скорое свидание со мной.

20-го. Я (долго) сидел дома, ожидая первого визита генерал-адмирала; наконец увидел, что он не намерен его сделать. Однако, так как для пользы королевской службы мне необходимо было получить свидания, где настичь царя, чтобы продолжать мое путешествие, и я полагал, что (генерал-адмирал) в состоянии лучше, чем кто-либо, сообщить мне эти сведения, коих я ни от кого еще не мог добиться, то я передал ему через секретаря миссии Фалька, что мне хорошо известно (правило), принятое в Дании относительно первого визита, но что я не знаю, как поступают в подобных случаях в России, и что так как я весьма желаю говорить с ним, то предоставляю ему самому назначить удобные для него часть и место для первого нашего свидания, причем, впрочем, надеюсь, что он поступит относительно меня не иначе, чем как принято поступать в России с посланниками других коронованных особ.

(Генерал-адмирал) велел отвечать, что он не сведущ во всех этих церемониях, (но) что, так как здесь оба мы чужие и проезжие, то (не) все (ли) равно, где нам свидеться, (а потому), если мне удобно и я хочу сделать ему честь прийти к нему, он будет мне очень рад.

Я тотчас же пошел к нему, и так как кушанье стояло у него на столе, то он предложил мне отобедать. Я согласился, (но) такого плохого обеда мне никогда в жизни еще не приходилось есть, ибо по случаю постного дня на столе ничего не было, кроме рыбы: осетрины, стерляди и других неизвестных в Дании пород, воняющих ворванью. Вдобавок, все яства были присыпаны перцем и (крошечным) луком. В числе других кушаний был суп, сваренный из пива, уксуса, мелко накрошенного лука и перца. За столом, согласно русскому обычаю, всякая (заздравная) чаша наливалась иным напитком и в другого рода стаканы. В особенном ходу был напиток, называемый астраханским пивом и выдаваемый за (виноградное) вино, на самом же деле сваренный из меда и перцовки. Люди, знакомые с местными обычаями, уверяли меня, что напиток этот варится с табаком.

Адмирал казался очень любезным и веселым человеком. Он так же, как и другие, не знал, где застигнут царя. Обещал сделать распоряжение относительно производства мне содержания согласно заключенному между Данией и Россией договору, заверил меня, что во всем, в чем может, будет к моим услугам, и вообще был очень вежлив.

За тем же (обедом), в гостях у генерал-адмирала, был один сибирский принц^[80], называвшийся царевичем, подобно сыну царя. Звали его так потому, что предки его, прежде чем подпали под русское владычество, были царями в Сибири. Царевича этого царь постоянно возит на свой счет (по России), путешествуя с ним сам или (заставляя его путешествовать) с другими (sic) своими главными министрами. (Делает он это) часто из сострадания, частью (из опасения), как бы (сибирский царевич) не попал обратно на родину, не произвел там восстания и (вообще) не стремился вернуть себе значение и власть предков.

22-го. Комендант позвал меня обедать. (На его обеде) присутствовали также генерал-адмирал и другие важнейшие должностные лица. Тут я познакомился (еще) с одним русским обычаем: жена хозяина, одетая во французское платье, стояла посреди комнаты, неподвижная и прямая, как столб; мне сказали, чтоб я, по обычаю страны, поцеловал ее, и я исполнил это. Затем она подносила мне и другим гостям водку на тарелке, шаркала, как мужчина, и принимала обратно пустую чарку.