Читать книгу - "Мазарини - Людмила Ивонина"

Шел 1641 год… Вот уже два года Джулио Мазарини постоянно жил во Франции. Надо сказать, в то время его ложе еще не было достаточно мягким. В Париж Джулио прибыл почти нищим по сравнению со своим предыдущим положением, но с надеждой смотрел в будущее. И все же, несмотря на благоволение к нему королевской четы и первого министра, все доходные места в королевстве были пока заняты. Положение новоприбывшего описывается в «Мемуарах капитан-лейтенанта первой роты мушкетеров короля месье д'Артаньяна» следующим образом:

«При своем прибытии ко двору Мазарини явился туда столь жалким, что ему требовалась чья-нибудь поддержка. Не имея ничего, кроме весьма скудного пенсиона, далеко не достаточного даже для скромного существования, он был слишком счастлив, когда месье де Шавиньи, который узнал его, воспользовавшись им в делах Италии, дал ему комнату у себя и место за столом своих служащих».

Не правда ли, описание это довольно неточное, насмешливое и саркастическое? Не стоит удивляться – ведь д'Артаньяна, как исторического персонажа, нельзя отнести к горячим сторонникам обоих кардиналов и, кроме того, подлинность его «Мемуаров» подвергается сомнению большинством историков.

Однако в самом деле Ришелье поручил государственному секретарю де Шавиньи заняться устройством Джулио Мазарини, поскольку уже тяжело больному кардиналу хватало более важных забот. В годы, предшествовавшие его министерству, Мазарини много работал, стараясь выставить себя в лучшем свете в глазах французского высшего света. Тогда, в 1639—1642 годах, стараясь следовать знаменитому принципу великого римского императора Августа «Поспешай медленно», он постепенно перевоплощался из папского дипломата в наследника Ришелье.

Джулио тщательнейшим образом выискивал себе патронов, друзей и сторонников, ездил в Италию, откуда привозил произведения искусства и редкие книги. Он старался следовать моде и быть в моде, регулярно посещал театр и слушал музыку. Он блистал в обществе и периодически навещал королеву Анну и своего крестника, чем постепенно приучил их к своему постоянному присутствию. Кроме того, он старательно и с должным умением выполнял любые дипломатические поручения, чаще всего на франко-испано-итальянском фронте. Ришелье поручил своему протеже две миссии: одну в Савойе, другую – в Седане. Первое задание (сентябрь 1640-го – июнь 1641 года), длительное и деликатное, выглядело как испытание, но второе – сложное и вместе с тем быстро завершенное (сентябрь – октябрь 1642 года) – уже свидетельствовало о полном доверии великого кардинала. Во время осады Перпиньяна в декабре 1641 года Джулио Мазарини наконец получил обещанную ему Людовиком XIII и Ришелье еще два года назад кардинальскую шляпу.

Это было огромное достижение! Ведь хотя Джулио долгое время пребывал в должности папского дипломата и был посвящен в сан, священником по своей сути он не стал и всю жизнь ненавидел красную сутану. Пожалуй, это один из примечательных нонсенсов заканчившегося конфессионального века. Недаром ценивший Мазарини Урбан VIII долго противился настойчивым просьбам своего племянника Антонио и кардинала Ришелье. В свою очередь, Джулио не единожды напоминал последним о своих заслугах и своем желании стать кардиналом.

Он почему-то (наверное, здесь следует винить предсказания пармского прорицателя) был уверен, что достигнет этой цели. Действительно, чем он хуже кардиналов Антонио, Франческо или подобных им? Его заслуги перед кланом Барберини, Римом, Италией и Францией трудно переоценить. Все это прекрасно понимали как Барберини, полагавшие, что «большой» Мазарини сможет им понадобиться, так и Ришелье, готовивший во Франции почву для своего ухода. В условиях выхода Тридцатилетней войны на финишную прямую Урбан VIII не мог противостоять все возраставшему влиянию Франции в Европе. И сдался, подписав буллу о присвоении Джулио Мазарини кардинальского сана за особые заслуги перед Святым престолом.

Когда Джулио узнал о своем новом статусе (ему была принесена депеша прямо на бастион), он медленно опустился на землю и произнес следующую фразу: «Теперь я богат!» Воистину для многих это было ярчайшим подтверждением жадности Мазарини. Но учтем, что целых два года ему пришлось влачить худшее в финансовом отношении после Рима существование. Он даже заметно похудел за это время, но скорее из-за постоянно снедаемого его душу беспокойства о своем положении и своей карьере во Франции, нежели из-за недостатка в яствах. Вообще же плотно покушать Джулио всегда любил. Пока, разумеется, позволяло здоровье.

И еще – мало кто знал, что параллельно Джулио получил грамоту о получении подданства, согласно французским законам дававшую иностранцу право владеть, приобретать и даже передавать по наследству имущество и доходы во Франции, в том числе бенефиции духовных лиц. Безусловно, документ этот приносил большую финансовую выгоду: очень скоро король пожаловал Мазарини его первое аббатство Сен-Медар-де-Суассон, затем богатейшее бенедиктинское аббатство Корби и многое другое.

Все же главное заключалось в ином. Имела место своеобразная «натурализация» весьма посредственно говорившего по-французски Мазарини. Несмотря на то что Джулио получил французское гражданство за восемь месяцев до своего отъезда из Рима, то есть в апреле 1639 года, папская администрация по месту рождения считала его римским подданным, имевшим право только на собственность, даруемую папой. Теперь он вполне мог считаться и французом, точнее французским итальянцем. Отношение самого Джулио к статусу гражданина того или иного государства: «Для обходительного человека (или, можно перевести, джентльмена) любая страна – родина». Мазарини всем сердцем чувствовал себя французом, и его политика будущего первого министра полностью подтвердит это.