Читать книгу - "Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства - Линкольн Пейн"

Еще одним каналом для египетской внешней торговли служило Красное море, открывавшее египтянам доступ к таинственной стране Пунт — второй географической точке, упомянутой непоседливым Пиопи. Подарки из страны Пунт фараоны ценили задолго до Пиопи, однако вопрос о точном ее местонахождении занимал историков и географов с самой античности. Принято считать, что она находится у южных берегов Красного моря — скорее всего, это Эритрея в Африке или Йемен на Аравийском полуострове; возможно также, что подразумевались земли южнее Красного моря, за Аденским заливом, на Африканском Роге, где сейчас располагается автономный район Пунтленд, входящий в состав Сомали. Красное море находится в 150 километрах к востоку от Нила, за вади Хаммамат. Берега засушливы, и деревья на них редки, так что корабли пришлось бы доставлять к воде по частям, а на берегу собирать воедино и пускаться в плавание. Этот процесс подразумевается в одной из надписей периода одиннадцатой династии (2100 г. до н. э.), где описывается поход в страну Пунт под началом Хену, который «выступил из Коптоса…^[116] с войском в 3000 человек. Я сделал дорогу рекой, и красную землю (пустыню) полем, ибо давал я каждому кожаный бурдюк, шест для переноски грузов, 2 кувшина воды и 20 хлебов — каждому из них ежедневно». Очевидно, что под «сделал дорогу рекой» Хену подразумевал, что этой дорогой следовал корабль, пусть даже и разобранный на части.

Походы в Пунт, хоть и требовавшие физических усилий и сложной организации, начались не позже периода пятой династии. «Сказка о потерпевшем кораблекрушение» — древнейший дошедший до нас рассказ о кораблекрушении, относящийся к тому же периоду, что и путешествие Хену, — дает представление о тех сокровищах, которые можно было добыть в стране Пунт. В сказке моряк, единственный спасшийся из команды в 120 человек, попал на необитаемый с виду остров, где подружился со змеем. В благодарность за помощь моряк предлагает змею прислать для него корабли, «груженные всевозможными дарами^[117] Египта». Змей, смеясь, отвечает: «У тебя нет достаточно мирры. / Я — князь Пунта. / Мирра принадлежит мне». Затем змей уверяет моряка, что тот будет спасен и вернется домой к семье, и дарит ему «мирру, масла, камедь, пряности, / корицу, ароматы, краску для глаз, жирафьи хвосты, / большие пластины ладана, слоновые бивни, псов, обезьян и всяческие изысканные вещи». Как и предсказал змей, моряка спасают, и он возвращается домой с дарами для фараона.

Самый полный рассказ о древнеегипетском торговом путешествии к Красному морю относится к периоду правления царицы Хатшепсут, которая занимала египетский трон как соправительница своего рано умершего брата, Тутмоса II, и как регент своего племянника и зятя, Тутмоса III. Пока он не достиг нужного возраста, она выступала как полноправный фараон и даже — единственная из известных нам женщин-правительниц — подвязывала ритуальную бороду, как полагается фараонам. Погребальный храм Хатшепсут в Фивах содержит изображенный на трех стенах подробнейший рассказ о путешествии в страну Пунт,^[118] состоявшемся около 1470 года до н. э. Художественное изображение кораблей — обычно не самый надежный источник для исследования конструкции судов, поскольку такие изображения часто делаются людьми, которые не очень технически грамотны как иллюстраторы, или незнакомы с изображаемыми судами, или не стремятся к фактической точности. Однако в случае с путешествием в страну Пунт у нас есть независимое подтверждение истинности изображенных деталей: встречающиеся на рельефах изображения рыб^[119] настолько точны и подробны, что современные ихтиологи могут определить породу рыб.

Первые пять сцен показывают отбытие флота, его встречу в Пунте, обмен товаром, загрузку судов и обратный путь. Следующие две — подношение даров царице Хатшепсут и последующее жертвоприношение, совершаемое ею в честь бога Амона. Восьмой рельеф — взвешивание и исчисление товаров, девятый и десятый — Хатшепсут объявляет царскому двору и Амону об успешном путешествии. Если изображения верны, то в путешествии участвовало пять кораблей. Судя по количеству гребцов — пятнадцать с каждой стороны, — длина судов составляла около двадцати трех метров. По прибытии в Пунт, где дома строились на сваях, египтяне устроили выставку товара — буквально «палатку царского посланца»^[120] — и разложили привезенные ожерелья, топоры, кинжалы, а также «хлеб, пиво, вино, мясо, плоды, все имеющееся в Египте согласно перечню в придворном указе». У египтян явно не было сомнений в статусе пунтийцев: их изобразили в поклоне, подносящих египтянам дары и спрашивающих «в мольбе о мире… „Сошли ли вы с небес или приплыли по воде, по морю страны бога?.. А царь египетский — есть ли нам способ достичь его величия, чтобы жить нам дыханием, исходящим от него?“»

Четвертая сцена изображает истинную цель путешествия — привезенные товары. Мы видим два корабля, моряки несут большие мешки с грузом и «живые мирровые деревья» в корзинах: они-то и были самым ценным приобретением, и Хатшепсут, объявляя при дворе об успехе путешествия, говорит, что выполняла приказ своего отца (бога Амона) «устроить для него Пунт в его доме, посадить деревья страны бога у его храма, в его саду». Ладан и мирра были важны для совершения священных ритуалов, однако среди пунтийских товаров, изображение которых занимает несколько сцен, перечисляются также «эбеновое дерево и чистая слоновая кость, с зеленым золотом… с коричным деревом» и, как отголосок речей змея в сказке о потерпевшем кораблекрушение, «ладан, краска для глаз, с малыми и большими обезьянами и собаками, со шкурами южной пантеры, с туземцами и их детьми» (предположительно рабами), а также метательные палицы, скот, серебро, лазурит и малахит.

Дары змея моряку, потерпевшему кораблекрушение, и рассказ о путешествии посланцев Хатшепсут указывают на разницу между Египтом и экзотическими восточными странами. Хотя моряк предлагает князю Пунта «неповторимые дары Египта» и хотя пунтийцы времен Хатшепсут описываются как объятый благоговением народ, раболепствующий перед египтянами, все же их товары явно ценнее всего, что египтяне могут предложить в обмен. Фараонов это, вероятно, не очень беспокоило, однако со времен поздней античности жалобы на неравноценную торговлю между востоком и западом (с границей примерно по Красному морю и Юго-Западной Азии) оставались постоянной темой письменных трудов и политических призывов к законам против роскоши, которые ограничили бы ввоз «драгоценных товаров». Однако, как показывают упомянутые повествования, западная мода на восточный колорит и на представление востока как края, окутанного экзотическими тайнами, а его народов — как подданных западной цивилизации, восходит к гораздо более древним временам.