Читать книгу - "Великие умы России. Том 9. Иван Кулибин, Иван Ползунов, Ефим и Мирон Черепановы - Ольга Минаева"

Последних писем Черепанова Н. Н. Демидов, доживавший остаток жизни в своем флорентийском дворце, не получил. Он скончался вдали от родины в 1828 г. Его колоссальные богатства достались сыновьям – Павлу (1798–1840) и Анатолию (1812–1870). Участие в управлении промышленной империей Демидова мог принимать лишь Павел – его брат был еще слишком молод. Наследники демидовских заводов и не рвались вникать в тонкости дела, которому их отец отдал всю жизнь. Они были некомпетентны, да и проживали в основном за границей. Анатолий Демидов к тому же практически не знал русского языка. После смерти Н. Н. Демидова произвол дирекции только усилился, инициатива заводских специалистов сковывалась еще сильнее. П. Н. Демидов был крепостником до мозга костей, еще почище родителя. В одном из самых первых предписаний, адресованных заводской конторе, четко дал понять, что свободомыслия не потерпит, а людей, «нарушающих спокойствие», отдаст на правеж заводскому исправнику. Однако к Черепановым Павел Демидов отнесся в целом снисходительно, возможно, потому, что знал: его отец состоял с Ефимом Черепановым в переписке. Поскольку же Н. Н. Демидов все-таки разрешил Черепанову строить вторую паровую машину для Медного рудника, его наследник не стал этому противиться. Н. Н. Демидов также обещал щедро наградить Черепанова за Анатольевскую машину, новый заводовладелец решил отцовской воле не перечить. По-видимому, ему импонировал также интерес, проявленный к достижениям нижнетагильских мастеров выдающимся немецким ученым Александром Гумбольдтом. В июне 1829 г. Гумбольдт и сопровождающие его лица прибыли в Нижний Тагил. Они побывали на заводах и рудниках, осмотрели и паровые машины Черепановых. Гумбольдт остался доволен увиденным, работа уральских мастеров заслужила его высокую оценку.

Проводив гостя, Черепановы приступили к постройке новой паровой машины. Она предназначалась для Владимирской шахты. Работы начались в марте 1828 г., завершились в декабре 1830-го. Об этом заводское начальство сообщило петербургской конторе. Вторая машина, как и первая, успешно прошла все испытания и начала бесперебойно отводить воду из рудника. Мощность Владимирской машины сначала оценили в 36 лошадиных сил, но затем внесли поправку и повысили ее до 40.

За выдающиеся достижения в труде, оцененные в том числе Александром Гумбольдтом, уральское заводское начальство решило ходатайствовать в Петербург о награждении Ефима Черепанова золотой медалью. Министр финансов Канкрин запросил «отзыв по сему предмету» у Павла Демидова, тот ответил, что «весьма будет доволен, если служитель сей удостоится сего знака монаршей милости». Канкрин поддержал это мнение, отметив, что Черепанова следует наградить золотой медалью «за отличные способности и труды не только в пользу частных, но и казенных заводов». Но даже поддержки двух таких влиятельных особ оказалось недостаточно, чтобы воздать выдающемуся механику по заслугам. На двух заседаниях Комитета министров в январе 1833 г. слушался вопрос «о награждении заводского служителя Черепанова золотой медалью». И в итоге Комитет министров принял решение… Черепанова не награждать. Вся выморочная логика этого вердикта сводилась к рецидиву сословного мракобесия: мол, неуместно награждать золотой медалью крепостного. В протоколе так и говорится: «Комитет, имея в виду, что золотые медали существующими правилами предоставлены в награду купечеству, полагал: наградить Черепанова серебряной медалью на аннинской ленте». Николай I это решение утвердил. Ирония судьбы: весь этот пресловутый Комитет министров впоследствии удостоился упоминания историков лишь потому, что судил и рядил насчет награждения «крепостного мужика» Ефима Черепанова. Хотя понятно, что все эти расфуфыренные вельможи не стоили и мизинца великого русского изобретателя.

Повышенное внимание к паровым машинам вовсе не означало, что Черепановы с прохладцей относились к другим своим обязанностям. Они много занимались водяными двигателями, плотинами и прочими гидротехническими сооружениями, устройством водяных мельниц. Сохранились донесения Ефима Черепанова в заводоуправление, в которых он предлагал различные меры по улучшению мукомольного производства. Приходилось заниматься и хозяйственной рутиной, например, надзирать за строительством изб для крепостных переселенцев, прибывавших в огромных количествах на демидовские заводы. Будучи сам крепостным (это при всех-то его заслугах и наградах!), Ефим Черепанов пытался по мере сил и возможностей облегчить устройство переселенцев на новом месте, следил за тем, чтобы жилье для них строилось как можно лучше.