Читать книгу - "Год 1943 - "переломный" - Владимир Бешанов"

Оскорбленный в лучших чувствах Еременко писал в дневнике: «Первостепенное значение имеют не заслуги, а взаимоотношения с начальством…»

План операции, утвержденный 4 января 1943 года, предусматривал нанесение рассекающего удара с запада на восток силами 65-й армии (27, 40-я гвардейские, 23, 24, 304, 321, 252, 258, 173, 214-я стрелковые, 1, 4, 11-я артиллерийские дивизии, 91-я танковая бригада). На первом этапе операции на нее возлагалась задача наступать в юго-восточном направлении на Новый Рогачик и во взаимодействии с 21-й армией (52-я и 51-я гвардейские, 278, 293, 277, 96, 120-я стрелковые, 19-я тяжелая артиллерийская дивизия, 121-я танковая бригада) и ударными группировками 64-й и 57-й армий уничтожить противника, оборонявшегося к западу от реки Россошка. В составе 65-й армии сосредоточивалось более четверти сил и средств всего фронта: 36 артполков, в том числе два большой мощности с 203-мм орудиями, пять зенитных полков и пять полков реактивных минометов (как утверждает маршал К.П. Казаков, «на каждых трех пехотинцев приходилось по два артиллериста»). В ее интересах должна была действовать основная масса авиации 16-й воздушной армии. Левый фланг Батова обеспечивала 24-я армия Галанина (120, 49, 84, 233, 298, 260-я стрелковые дивизии).

На втором этапе главный удар планировалось перенести в полосу 21-й армии, которая, взаимодействуя с 65, 57-й и 64-й армиями, должна была развивать наступление на Воропоново. Затем предусматривался общий окончательный штурм.

Из резерва Ставки ВГК в состав фронта передавались еще одна артиллерийская дивизия, два полка и один дивизион артиллерии большой мощности, пять истребительно-противотанковых артполков, две дивизии реактивной артиллерии, один зенитный артиллерийский полк, семь гвардейских танковых полков прорыва, 20 тысяч человек маршевого пополнения.

Всего к началу проведения операции в составе Донского фронта насчитывалось 39 стрелковых дивизий, 10 стрелковых, мотострелковых и морских бригад, 7 авиационных дивизий, 45 минометных и артиллерийских полков РГК, 10 полков реактивной артиллерии, 5 танковых бригад, 14 танковых полков, 17 артиллерийских полков ПВО. Плотность артиллерии на главном направлении составила 220 орудий и минометов на километр фронта, а в полосе 24-й Самаро-Ульяновской Железной стрелковой дивизии — 338 стволов. Как вспоминает генерал А.Д. Попович: «Под Сталинградом мы приобрели массовый опыт применения орудий прямой наводки. Это было именно в полосе 65-й армии. Орудия стояли не только рядом, но и почти в затылок». Генерал Батов сообщает, что по количеству артиллерии его армия превосходила противника в 15 раз.

65-й армии Батова и 21-й армии Чистякова противостояли 384-я и 44-я пехотные, 29-я и 3-я моторизованные дивизии. Последняя, к примеру, имела 36 орудий, 25 танков и по 80 активных штыков в каждом из шести батальонов. Большинство танков, из-за нехватки горючего, располагались сразу позади пехоты в качестве неподвижных огневых точек. Резерв дивизии состоял из 150 человек саперного батальона.

8 января советское командование предъявило Паулюсу ультиматум с предложением во избежание напрасного кровопролития прекратить бессмысленное сопротивление и «организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и военное имущество в исправном состоянии». Документ подписали генерал-полковник Н.Н. Воронов и генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский. Текст ультиматума передавался по радио и сбрасывался с воздуха в листовках. Немцы не стали отвечать, а советских парламентеров завернули обратно.

И дело не в том, что фюрер запретил им сдаваться (можно подумать, Сталин кому-то разрешал), а в том, что любая армия «не имеет права капитулировать, пока она еще хотя в какой-то степени способна вести бой». По твердому убеждению Манштейна: «Для генерала Паулюса отклонение предложения о капитуляции было его солдатским долгом. Единственным оправданием для капитуляции было бы отсутствие у армии боевой задачи, то есть полная бессмысленность дальнейшего сопротивления». Стойкость 6-й армии имела для германского командования огромное значение: «6-я армия — как бы бесперспективно ни было ее сопротивление в будущем — еще должна была в течение возможно большего времени играть решающую роль в развитии общей оперативной обстановки». А чтобы поднять руки в гору, приказ не нужен. Этот вопрос каждый решает для себя сам, в индивидуальном, так сказать, порядке. Кроме того, обещаниям «большевиков» почти никто не верил, а обещаниям фюрера верило большинство.

Буквально накануне прямиком из ставки Гитлера вернулся в котел командир 14-го танкового корпуса генерал Ганс Хубе, сообщивший Паулюсу последние новости: «Относительно Сталинграда фюрер полон уверенности. Теперь перед 6-й армией стоит историческая задача держать Сталинград до последнего, даже если к концу фронт окажется в черте города. 6-я армия должна сковывать крупные силы русских, чтобы дать возможность перестроить южный участок восточного фронта, занятый прежде союзниками». (Когда на первом допросе Воронов и Рокоссовский спросили у Паулюса, почему он не сложил оружия сразу после того, как безысходность положения его армии стала очевидной, и продолжал бесцельно проливать кровь своих солдат, фельдмаршал ответил, что этого требовали стратегические расчеты Германии.) Кроме того, Гитлер обещал, что до середины февраля все будет подготовлено к нанесению «мощного контрудара значительными свежими силами», который изменит всю обстановку «в сторону победы». Для этого предполагалось использовать часть соединений, отходивших с Кавказа, и начавший передислокацию из Франции в район Харькова танковый корпус СС.

В 8 часов утра 10 января «разверзлись преисподняя» — армии Донского фронта после мощнейшей 55-минутной артиллерийской подготовки со знаменами в боевых порядках перешли в наступление. Артиллерия поддерживала атаку пехоты и танков огневым валом на глубину до 1,5 километра, затем двинулась их сопровождать, К концу первого дня, преодолевая ожесточенное сопротивление, советские войска на отдельных участках продвинулись на 6–8 километров, а 12 января, срезав западный выступ немецкой обороны, вышли нареку Россошка. Соединения смежных флангов 64-й и 57-й армий, наступая в направлении станции Басаргино, прорвали оборону противника на реке Червленая.

Задача первого этапа была выполнена. Полному разгрому подверглись 29-я моторизованная и 376-я пехотные дивизии. Ввиду отсутствия топлива противник вынужден был при отступлении бросать технику и тяжелую артиллерию. Долбить мерзлую землю на новых рубежах у немецких солдат уже не было сил, и они, обмороженные, голодные, завшивленные, в голой степи на тридцатиградусном морозе возводили укрытия из снега, льда и трупов. «Во всей армии не найдется ни одного здорового человека. Самый здоровый по меньшей мере обморожен, — записывал Паулюс. — Командир 76-й пехотной дивизии доложил вчера, что множество его солдат замерзли насмерть».

«Сверхчеловеки» оказались в техже условиях, что и красноармейцы, которые точно так же находились под открытым небом, насмерть замерзали в снегу и страдали от педикулеза.

«Все дни перехода мы не ели хлеба, так как наши интенданты заблудились и не могли нас найти, — вспоминает бывший минометчик 1034-го стрелкового полка 293-й дивизии М.Г. Абдуллин. — Мы были до того истощены, что я уже уверился в скорой своей гибели не от фашистской пули, а от голодной смерти. Ослабли мы и физически и морально. Сил не было даже говорить. Было бы лето, съел бы хоть травки какой или корешков, уж я бы нашел… Про баню боязно и думать, такая мечта кажется совершенно сказочной. В продолжение целого месяца мы ни разу не уснули в помещении. В зимних условиях степной местности это трудно выдержать даже такому здоровому и молодому организму, как мой. Изнуряли вши. Я пробовал дустом травить — бесполезно. Куда ты денешься зимой от них? Никуда… Нерегулярное питание, хронический недосып, холод, постоянные физические нагрузки… Пьем грязную воду из грязных котелков, оттаянную из грязного снега…» И далее рассказывает, как всей ротой варили в котелках брикеты комбикорма «и с голодухи съели вместе с мякиной».