Читать книгу - "Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем - Вячеслав Никонов"

С вечера 7 марта — и до середины июля, когда Керенский решит его перебазировать в Зимний дворец? — Временное правительство заседало в Мариинском дворце, напротив Исаакиевского собора, как до этого правительство Российской империи. Но по сравнению с прежними временами Мариинский дворец разительно изменил свой облик. «В его роскошные залы хлынули толпы лохматых, небрежно одетых людей, в пиджаках и косоворотках самого пролетарского вида. Великолепные лакеи, сменив ливреи на серые тужурки, потеряли всю свою представительность. Прежнее торжественное священнодействие заменилось крикливой суетой»^[147].

«В первые недели заседания назначались два раза в день — в четыре часа и в девять часов, — рассказывал Набоков. — Фактически дневное заседание начиналось (как и вечернее) с огромным запозданием и продолжалось до восьмого часа». Уже на дневные заседания министры приходили утомленные работой в своих министерствах, «в полусне выслушивали очередные доклады, не зная заранее их содержания», — добавлял Милюков. Нередко заседания начинались при минимальном кворуме, хорошей посещаемостью отличались только князь Львов, Мануйлов и Годнев. «Вечернее заседание заканчивалось всегда глубокой ночью… Не сразу удалось добиться установления определенной повестки и того, чтобы дела, подлежащие докладу, сообщались заранее управляющему делами». Первые заседания «велись очень хаотично»^[148].

Организованность пытался придавать Набоков, который сам был человеком достаточно организованным и волевым. Сын министра юстиции при Александре II и отец будущего великого писателя — вырос в придворной среде, был образцом человека света и считался красивым удачником и баловнем судьбы. «По Таврическому дворцу он скользил танцующей походкой, как прежде по бальным залам, где не раз искусно дирижировал котильоном, — вспоминала Тыркова-Вильямс. — Но все эти мелькающие подробности своей блестящей жизни он рано перерос… Говорил он свободно и уверенно, как и выглядел. Человек очень умный, он умел смягчать свое умственное превосходство улыбкой, то приветливой, а то и насмешливой»^[149]. Бенуа знал его как большого поклонника и виртуоза бокса; «недаром он ежедневно предается упражнениям в этом искусстве вместе с сыновьями. Поразительная выдержка, спокойствие, находчивость, планомерность и прямо красота»^[150].

Стенограмм заседаний Временного правительства не велось. Журналы заседаний содержат лишь повестку дня и пунктирную канву событий, решения. Эту форму предложил Набоков 9 марта, и она оставалась неизменной. Журналы затем набирались в типографии и поступали на подпись, а также для ознакомления к следующему заседанию^[151].

Главком Черноморского флота адмирал Александр Васильевич Колчак, бывая в Петрограде, вынес убеждение, что «это правительство состоит из людей искренних и честных, желающих принести возможную помощь родине. Никого из них я не мог заподозрить, чтобы они преследовали личные или корыстные цели. Они искренно хотели спасти положение, но опирались при этом на очень шаткую почву — на какое-то нравственное воздействие на массы, народ, войска. Для меня было также совершенно ясно, что это правительство совершенно бессильно»^[152].

Слабый либеральный кабинет был связан необходимостью реализовывать социалистическую программу и мог пользоваться властью лишь с молчаливого согласия энергичных советских лидеров, дожидаясь Учредительного собрания, выборы в которое даже не были назначены. Это была идеальная мишень для радикальной оппозиции.

Французский посол Морис Палеолог — человек весьма проницательный — 4 марта написал в своем дневнике: «Ни один из людей, стоящих в настоящее время у власти, не обладает ни политическим кругозором, ни решительностью, ни бесстрашием и смелостью, которых требует столь ужасное положение… Именно в Совете надо искать людей инициативы, энергичных и смелых. Разнообразные фракции социалистов-революционеров и партии социал-демократии: народники, трудовики, террористы, большевики, меньшевики, пораженцы и пр. не испытывают недостатка в людях, доказавших свою решительность и смелость в заговорах, в ссылке, в изгнании… Вот настоящие герои начинающейся драмы!»^[153]

Что же это были за герои?