Читать книгу - "Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону - Амиран Урушадзе"

Их нашли на чердаке дома Евграфа Грузинова, и они стали основным доказательством «преступных замыслов» донского казака. Роковые листки ныне хранятся в Российском государственном историческом архиве. С виду они крайне неказисты, текст даже не написан, а скорее поспешно нацарапан. Поэтому его трудно разобрать, осмыслить еще сложнее.

Впервые научный анализ содержания «зловредных бумаг» Грузинова был проделан историками Николаем Коршиковым и Владимиром Лесиным. Согласно их выводам, Грузинов по своим общественно-политическим убеждениям являлся «представителем революционной мысли и действия радищевского типа», мечтавшим «о победе международной революции».

Возможно, это и так. Содержание скромных грузиновских записей трудно назвать подробным и систематическим изложением политической программы. Перед нами черновой набросок, разрозненные заметки, которые можно интерпретировать разными способами. Вот один из возможных.

В записке содержится указание на необходимость создания нового государства, которое предполагалось учредить «для всех людей под солнцем на островах живущих». По мнению Владимира Лесина, в данной фразе подразумеваются острова Эгейского моря: «Словосочетание „под солнцем на островах“ является лишь условным обозначением географического положения огромной державы, которая должна была вырасти на развалинах Блистательной Порты», — отметил историк. Если «острова» записки Грузинова — это реальные географические объекты, расположенные между Балканами и Малой Азией, то возникает ряд вопросов относительно такого оригинального выбора месторасположения нового политического образования. Почему именно эти острова привлекли внимание донского казака? Кого в таком случае, кроме греческого населения этих островов, имел в виду Евграф Грузинов под «всеми людьми», живущими на островах? Намеревался ли он переселять донских казаков на эти острова?

Владимир Лесин отвечает на эти вопросы ссылкой на возможное знакомство Грузинова с ситуацией на Балканах того времени, связанной с неудачными попытками представителей греческого национально-освободительного движения поднять крупное антиосманское восстание в регионе. Более того, замечание Грузинова об «островах» трактуется как «оригинальная программа разрешения балканского вопроса революционным путем».

Как известно, «в начале было Слово». Остров — это не обязательно географический объект. Остров — это еще и то, что стоит особняком, отдельно от окружающего. Текст сочинения Грузинова изобилует лексическими архаизмами, однако слово «остров» употреблялось в указанном значении и в XVIII веке, и ранее. Так, «Словарь русского языка XI–XVII вв.» в качестве одного из возможных указывает, что остров имеет и другое значение, а именно: «обособленная от других территория и ее население». Под упомянутыми отставным полковником «островами» можно понимать окраины Российской империи, населенные представителями различных народов, имеющих самобытную культуру, обычаи и традиции. Ведь не случайно Грузинов на допросе проводил идею «разделения донских и великороссийских подданных». В пользу альтернативного островного значения говорит и то, что Грузинов, судя по тексту его записей, собирался собрать свою армию («ратмену») из «казаков, татар, грузин, греков, калмыков, черкесов» — представителей «национальных меньшинств» Российской империи.

Пожалуй, трудно согласиться с мнением о записке Евграфа Грузинова как о «первой в истории русской общественной мысли политической программе ниспровержения абсолютизма». «Зловредные бумаги» больше похожи на умозрительную утопию, которая тем не менее дополняет образ начитанного офицера, сторонника традиционных казачьих ценностей, вольнодумца… и фантазера.

Во время одного из допросов Грузинов, отвергая требования судебной комиссии пояснить содержание «забранных у него бумаг», в очередной раз попытался дезавуировать слухи о своей душевной болезни: «Я всегда видел себя хорошо и теперь вижу, слава богу не в безумии…» Настойчивое желание старшего Грузинова избежать ярлыка безумца свидетельствует о широком распространении подобной оценки его поведения и убеждений среди населения Черкасска.