Читать книгу - "Зеркало и свет - Хилари Мантел"

– Или, может быть, сэр, – говорит он, – вы поедете просто как джентльмен?

– Английский джентльмен, – задумчиво произносит Генрих. – Безымянный. Да, – он опускает взор, – очень хорошо, я исполню волю лорда Кромвеля, раз уж иностранцы говорят, что он мною правит.

И король, чуть помолчав, добавляет благодушно:

– Да, милорд, я помню, что мы уговаривались о другом. Однако у жениха могут быть причуды, а маскарад – это всегда весело. Вдовствующая принцесса Екатерина, – обращается он к Ризли, – притворялась, будто не узнает меня. Разумеется, она мне подыгрывала. Короля узнают все.

Томас Калпепер выходит следом за ними:

– Ваши бумаги, джентльмены?

Ризли забирает документы. Он, лорд Кромвель, идет прочь. Чертыхается.

Калпепер говорит:

– Вы сделали, что могли.

Он думает: я говорил с ним как подданный с государем. Что, если бы я набрался смелости и сказал: «Генрих, говорю с вами как мужчина с мужчиной, откажитесь от этой затеи»?

– Чего вы боитесь? – спрашивает Калпепер. – Все превозносят ее до небес. Вас тревожит, что его постигнет разочарование?

– Перестаньте тянуть меня за рукав.

Калпепер улыбается:

– Она так точно увидит не того, кого ей обещали. Мы сознаем, что вы слегка приукрасили факты, лорд Кромвель, однако, надеюсь, вы не расписывали его как бога? Ждет ли она Аполлона?

– Она ждет официальной придворной встречи. К этому ее готовили. – Он поворачивается к Ризли. – Срочно пошлите кого-нибудь в Рочестер, пусть ее предупредят. Король отправится по реке с небольшой свитой. Анне следует быть готовой. Никаких герольдов, никаких церемоний – он войдет в ее покои, и она должна изумиться.

– Так вы испортите ему неожиданность? – смеется Калпепер. – Ей следует сперва не узнать его, потом узнать? Ее счастье, если она сумеет сыграть правильно.

– Следовало ли мне настоять, что я поеду с ним? – спрашивает он Ризли.

Зовите-меня отвечает:

– Все могло быть еще хуже, сэр. По крайней мере, он не нарядится турком.

Генрих намерен присоединиться к королеве на Новый год и остаться в Рочестере на ночь; даже если король отрядит гонца с известием, как она ему понравилась, тот будет скакать в Гринвич много часов.

Он заключает, что в Остин-фрайарз новость доберется немногим позже, поэтому отправляется домой – встретить тысяча пятьсот сороковой год под собственной крышей.

За стол садится рано, убеждая себя, что получил в распоряжение лишний день, однако отодвигает стопку писем из Кале, берет книгу. Это Ролевинк, история, где все даты до Рождества Христова напечатаны вверх ногами. Ее прислал отец Джейн Рочфорд, который никогда не позволит тебе просто читать, пишет: «Mirabilia!»^[66] – рядом с каждым особо понравившимся местом.

Он листает страницы, разглядывает картинки: Антиох, Иерусалим, храм Соломона, Вавилонская башня. Ролевинк начинает историю с 6615 года (вверх ногами). Читает про интронизацию папы Иннокентия, которая произошла более или менее в год его рождения. Тут в дверь с лаем влетает спаниель Белла. Снизу доносится: «С Новым годом, мастер Грегори!»

Белла носится кругами. Он кричит:

– Грегори! Зачем ты приехал?

Грегори врывается в кабинет и, не поздоровавшись, говорит:

– Как вы могли такое позволить? Почему не остановили его?

– Остановить его? – говорит он. – Как? Он сказал, что хочет подогреть любовь.

– Вы должны были это предотвратить. Вы его советник.

– Грегори, вот, выпей, согрейся. Я думал, ты с королевой.

– Я приехал вас предупредить. Генрих провел там ночь, теперь скачет обратно.

Один из мальчишек Терстона вносит тарелку пирогов и сдергивает с нее салфетку:

– Мясо и смородинное желе. Щука и редис. Изюм и сливы.

– Видишь, зачем я вернулся домой, – говорит он. – При дворе еду тебе несут полмили, и она успевает остыть.

Другой мальчишка вносит чашу с теплой водой и полотенце. Грегори вынужден молчать, пока они вновь не остаются одни. Белла встает на задние лапы, требует внимания. Он вспоминает сцены, которые разыгрывал с Джорджем Кавендишем, приближенным кардинала. Тогда он говорил: «Покажите мне, как это было, Джордж, кто где сидел, кто заговорил первым». И Кавендиш изображал короля.

Он может мысленно нарисовать помещение, где встретились жених и невеста: старый зал в Рочестере, огромный камин с резными эмблемами – папоротник, сердце, валлийский дракон с шаром. Может войти вслед за королем и его веселыми спутниками; они неплотно прижимают маски к лицу, потому что уверены – их узнают через секунду. И впрямь, когда они проходят, слуги новой королевы преклоняют колени.

– Анну предупредили? – спрашивает он. – Она была готова?

– Ее предупредили, но она была не готова. Король ввалился, но она смотрела в окно – во дворе травили быка. Она бросила взгляд через плечо и тут же вновь отвернулась.

Он видит сцену глазами Грегори. Массивная фигура короля заслоняет свет. Туманное очертание королевы на фоне окна: простой овал лица, быстрый взгляд черных глаз и в следующий миг – ее затылок.

– Думаю, она не поверила, что государь может приехать тайно. Может, герцог Вильгельм везде ходит с трубачами и барабанщиками.

Даже чтобы подогреть любовь. Говорят, император предложил Анниному брату герцогиню Кристину, если тот без боя вернет Гельдерн. Он думает, будь я герцогом Клевским, я бы не отдал мое морское побережье за ее ямочки на щеках.

– Король низко поклонился, – Грегори отпивает вина, – и заговорил с ней, но она не обернулась. Думаю, она приняла его… не знаю… за какого-то весельчака, нарядившегося к празднику. Так что он стоял, со шляпой в руке… тут вбежали ее дамы, одна дама крикнула: «Мадам!» – и еще что-то, чтобы ее предупредить… – Голос у Грегори дрожит. – И тогда она обернулась. И поняла, кто он. И, Господь мой Спаситель, надо было видеть ее взгляд! Я его никогда не забуду. – Грегори падает на стул, как будто ноги больше его не держат. – И король тоже.

Он берет Беллу на руки, скармливает ей пирог, кусочек за кусочком.

– Почему она изумилась? Я ее не обманывал.

– Вы не сказали ей, что он старик.

– Я старик? Это ты вспомнишь первым, если станешь описывать Кромвеля? «Ой, он старик».

– Нет, – нехотя признает Грегори.

– Она знала, когда он родился. Знала, что он дороден. Довольно придворных ее брата побывали у нас. И Ганс. Ганс мог ей его описать. Кто сумел бы лучше?

– Но Ганс не стал бы этого делать.

Верно.

– И что король?