Читать книгу - "Екатерина Великая - Ольга Игоревна Елисеева"

Изменение взглядов издателя не могло не повлиять на «Вивлиофику». Но последняя не была одним только личным начинанием Новикова. Деньги на нее он получил от императрицы, которая сама живо интересовалась отечественной историей, писала заметки и пьесы исторического содержания и остро чувствовала необходимость восстановления преемственности с прошлым.

Екатерина управляла необычным обществом, в котором, с одной стороны, расцветало представление о величии империи, основанное на громких внешнеполитических победах и быстрых успехах просвещения, а с другой — копилось раздражение и недовольство: почему Россия все еще не Европа? Патриотизм и национальный нигилизм только на страницах периодических изданий выглядели двумя противоположными полюсами. В повседневной жизни они соединялись в сознании одного и того же человека, будь то Новиков или Щербатов. Язвили души, делали несчастными. Это трагическое раздвоение можно было преодолеть двояким же путем. Одной рукой сокращая цивилизационный разрыве Европой, а другой — сшивая края раны, нанесенной русской культуре Петром I.

Сознавая опасность потери «франкофонным» русским дворянством национальной языковой идентичности, Екатерина создала Академию русского языка во главе с E. Р. Дашковой для работы над «Словарем». Ту же цель — восстановить связь времен — преследовали и ее исторические занятия. Она предоставила Новикову возможность пользоваться собственным собранием рукописей, обеспечила доступ в государственные архивы^[1557]. В результате свет увидели десять томов «Вивлиофики», позднее дополненных вторым изданием из двадцати томов. Поскольку сумму на публикацию выделил кабинет, сборник являлся, по сути, правительственным заказом. Заметим, что государыня помогала издателю уже после их хлесткой журнальной полемики, на которую имела все основания обижаться. Однако соображения дела и пользы всегда брали в нашей героине верх над личными амбициями. Когда надо, она становилась «кроткой, как овечка».

«Познай самого себя»

Разочарование в «великости духа» предков особенно заметно стало проявляться у Новикова с 1775 года. Близкое окружение Екатерины предприняло попытку удержать издателя как сотрудника для правительства. Руководитель английских лож — Елагин — предложил Николаю Ивановичу вступить в мистическое братство, поскольку нравственные искания журналиста были близки вольным каменщикам.

За влияние в России боролись английская, прусская и шведская системы, они вербовали членов и выдавали патенты на устройство новых «братств». Английский путь, в отличие от других, ставил себя «вне политики», что особенно устраивало императрицу. Отвечая на вопросы во время следствия, Новиков писал, что в 1775 году согласился стать масоном, но с условием, чтобы ему «наперед были открыты три первых градуса», и только убедившись, что «там нет ничего против совести», принял предложение.

Николай Иванович вступил в ложу «Астрея». Однако менее чем через год разочаровался в тамошних порядках. Ему скучны были разговоры о мистике, пышные ритуалы и разгадывание символов на масонских коврах^[1558]. Новиков видел задачу «братства» в «нравственном совершенствовании», помощи бедным и в просвещении. По его словам, работа «братьев» должна состоять в «искании света», а не в «разгадке древних тайн». Эти две точки зрения на цели ордена впоследствии резко противопоставили масонство петербургское и московские^[1559].

Среди членов «Астреи» у Новикова нашлись единомышленники, работой которых с сентября 1777 года стало издание журнала «Утренний свет». «Душа и дух да будут единственными предметами нашими», — писал редактор. Журнал выполнял ту часть масонской работы, которая соответствовала задаче «познай самого себя». «Человек есть нечто возвышенное и достойное… В природе человеческой находится много такого, что внушает в нас истинное к нему почтение»^[1560]. Но мир внешний поработил мир внутренний, и человек несчастен именно потому, что ищет счастье не внутри, а вне себя^[1561]. В противовес модным у французских просветителей идеям «внешних» свобод, издатель поднял вопрос об «истинной внутренней свободе». Развивая в себе «внутреннее благо», человек освобождается «от рабства внешними условиями жизни», и уже этой свободы не в силах отнять у него никакой тиран. «Ибо добродетельный человек не может быть несчастлив… хотя бы заключен в оковы»^[1562].

«Утренний свет» отвергал путь аскетизма и уход от мира^[1563]. По мнению журнала, не следовало забывать, что человек не только «сам в себе цель», но и средство, через которое должна осуществляться божественная премудрость. «Всякая вещь в мире есть цель всех других и средство ко всем другим»^[1564]. Вырывая себя путем отшельничества из этой цепи, человек отказывается от помощи ближним и замыкается в горделивом созерцании своих добродетелей. Иного пути служения Богу, кроме деятельного служения людям, Новиков не видел. С другой стороны, журнал скорбел, что люди утратили способность черпать из красоты окружающего мира свидетельства о Боге^[1565]. Природу изучают науки, следовательно, и Бог познаваем путем научных изысканий, для этого надо создать особую науку — «Нравоучение»^[1566]. «Нравоучение» скрыто иногда под «таинственными знаками», их разгадка заключена в «таинствах древних»: «О, сколь было бы желательно, если б подобные им таинства еще поныне находились»^[1567]. В последних частях издания все яснее высказывалась мысль о необходимости мистического проникновения в тайны Священного Писания.

1 мая 1779 года Новиков взял в аренду сроком на десять лет типографию Московского университета. Этот выгодный договор стал для него возможен именно благодаря масонским связям. В Первопрестольной, вдали от недреманного ока императрицы, вольные каменщики чувствовали себя свободно и пользовались громадным влиянием. Новиков тесно соединил свои усилия с местным масонским братством и погрузился в издательскую деятельность.

Указ Екатерины 1783 года разрешал открывать частные типографии, чем не преминули воспользоваться мартинисты. Новиков и его друг Иван Васильевич Лопухин завели собственные издательства. Братство активно помогало им деньгами, что позволило в 1784 году открыть акционерную Московскую типографическую компанию. Впоследствии ее деятельность особенно интересовала правительство, так как отчеты о ней направлялись масонскому руководству в Пруссию. Кроме официально зарегистрированных в полиции Новиков и Лопухин завели тайные типографии, где по приказу орденского руководства печатались в русском переводе присланные из Берлина мистические, оккультные и алхимические труды, например «О заблуждениях и истине» Л. К. Сен-Мартена, «Новая Киропедия» А. М. Рамсэя, книги Мигеля де Молина и мадам Гюйон, «Дух масонства» Уильяма Хатчинсона, «Об истинном христианстве» И. Арндта, «О подражании Иисусу Христу» Фомы Кемпийского и др.^[1568]