Читать книгу - "История вампиров - Монтегю Саммерс"

Примеры того, как воскресают покойники, как трупы встают из могил, как мертвецы совершают те или иные телодвижения, можно приводить до бесконечности. И вполне возможно, что коль скоро подобные случаи происходили в жизни святых, то их имитирует и пародирует враг рода человеческого, ибо, как сказал Тертуллиан, „diabolus simia Dei“ („дьявол — это обезьяна Бога“).

Давно замечено, что человек всегда относился к мертвым с уважением и страхом. Христианская вера к тому же наложила свой отпечаток на идею смерти, внеся в нее оттенок святости. Еще на заре человечества людской разум, вдохновляемый проблесками божественной истины, отказывался верить, что те, кого забрала смерть, должны отсутствовать вечно, и верили, что это лишь временно, что они ушли, но не навсегда. Уже не раз доказывалось — и это не лишено здравого смысла — что даже первобытные люди стремились сохранять мертвых, хранить их смертную оболочку. Ведь могила, пещерное захоронение доисторического человека, дольмен галльского вождя, пирамида фараона — что это, если не заключительное пристанище, не последний дом? Что касается трупа как такового, то в примитивных представлениях древних людей он продолжал жить, он по-прежнему обладал неким бытием. Поэтому нет ничего более ужасного, нет преступления более отвратительного, чем осквернение трупа.

Доктор Эполар утверждает:

„Побудительной причиной настоящих, тяжких осквернений считаются мощные импульсивные энергии, движущие человеком. Я бы назвал это вампиризмом, и впоследствии я объясню происхождение этого термина. В числе самых важных факторов вампиризма следует упомянуть в первую очередь один из инстинктов, наименее поддающихся контролю — сексуальный инстинкт.

При определенных условиях к актам вампиризма приводит голод — основная нужда, испытываемая любым живым существом. Можно привести немало примеров кораблекрушений, множество знаменитых примеров осады городов, когда нужда диктовала свои законы. Источником каннибализма у многих диких племен нередко является просто голод, который приходится удовлетворять.

Далее, у человека чрезмерно развивается инстинкт собственничества. Он побуждает человека трудиться, а в определенных случаях и воровать. Как мы только что могли убедиться, во все времена существовал обычай украшать усопших тем, чем им нравилось обладать при жизни. Грабители всегда без колебаний обирали трупы… Часто и гражданским трибуналам, и высшим королевским судам приходилось карать воров-осквернителей“.^[116]

В таком случае вампиризм в его расширительном и более современном толковании можно рассматривать как любое осквернение мертвого тела. Необходимо вкратце рассмотреть его в таком ракурсе.

„Под вампиризмом следует понимать всякое осквернение трупов, независимо от способа и причины“.

Во Франции было множество случаев кощунственного ограбления мертвецов. В1664 году некий Жан Тома был подвергнут смертной казни колесованием за то, что эксгумировал тело женщины и украл надетые на нее драгоценности. Почти за столетие до этого случая, в 1572 году гробокопателя Жана Реньо приговорили отбывать наказание гребцом на галерах за то, что он похищал драгоценности и даже саваны, которые были на трупах: В 1823 году в Риоме осудили Пьера Рено за вскрытие гробницы с целью грабежа. Несколько лет спустя полиция изловила банду de la rue Mercadier* — семерых негодяев, которые Специализировались на осквернении гробниц и фамильных склепов богачей и которые выкрали оттуда золота и драгоценностей на сумму не менее 300 000 франков. Общеизвестно, что пресловутый Равашоль разрыл могилу мадам де Роштайе в надежде на то, что покойницу похоронили вместе с ее драгоценностями, однако на усопшей был один лишь батистовый саван.

12 июля 1663 года Высший Суд Парижа вынес суровый приговор сыну сторожа кладбища при Сен-Сюльпис. Юный негодяй имел обыкновение эксгумировать трупы и продавать их докторам.

В XVII веке парижским медикам официально выделяли по одному трупу в год, и знаменитого врача Морикко серьезно подозревали в том, что он незаконно добывает тела, чтобы вскрывать их для своих анатомических исследований.

В Англии у людей смерть стала вызывать еще больший страх в связи с деятельностью „похитителей трупов“. Ведь даже состоятельные люди, имевшие возможность принять все меры предосторожности, едва ли были застрахованы от налетов осквернителей могил и склепов, тогда как бедняки, умиравшие в своих убогих постелях, испытывали просто чудовищный ужас перед тем, что их телам после смерти угрожает постоянная опасность, что их могут выкопать, отвезти в анатомический театр и продать начинающим докторам, которые будут их всячески резать и кромсать. В своем романе „Лондонские тайны“ Г. У. М. Рейнолдс дает жуткую, хотя и не слишком красочную картину этих отвратительных похищений. Незаконно практикующие врачи и соперничающие исследователи, представлявшие разные анатомические школы, были всегда готовы приобрести трупы, не задавая лишних вопросов. Похищение трупов стало обычным и широко распространенным ремеслом. Один из таких мерзавцев, добившийся наибольших успехов на этом поприще, даже пополнил словарный состав английского языка новым словом. Уильям Бэрк, проходивший по делу Бэрка и Хэйра и повешенный 28 января 1829 года,^[117] начал свою карьеру в ноябре 1827 года. Занялся он этой деятельностью, видимо, совершенно случайно. Хэйр сдавал дешевые меблированные комнаты в трущобах Эдинбурга. Однажды умер один из жильцов — старый солдат, задолжавший изрядную сумму за проживание. С помощью Бэрка — другого своего постояльца — Хэйр отвез труп доктору Роберту Ноксу по адресу Сэрдженс-сквер, 10. Доктор тут же выложил за тело 7 фунтов 10 шиллингов. Шотландцы страшно боялись „похитителей тел“, и раздобыть трупы было не всегда легко, хотя подлец Нокс похвалялся, что в любое время может доставать необходимый товар. Говорят, что у свежих могил порой приходилось по очереди дежурить родственникам усопших, и подобная предосторожность отнюдь не была излишней. Еще один жилец Хэйра тяжело заболел и слег; преступники были уверены, что он долго не протянет, и заведомо решили распорядиться им точно так же, как в прошлый раз.