Читать книгу - "Размышления о Греции. От прибытия короля до конца 1834 года - Иван Персиани"

Французская партия.

Французская партия, до того времени державшаяся в тени, начала поднимать голову. При посредничестве австрийского консула Гропиуса^[154] господину Схинасу удалось войти в доверие к господину Мауреру и склонить его на сторону французской партии. С другой стороны,

Интриги.

Господин министр-резидент Франции и Колеттис до такой степени ввели в заблуждение господина Абеля, что вынудили его присоединиться к их партии.

Последний, а также господин Маурер приняли под свое особое покровительство французскую партию, желая достойно противостоять честолюбию графа д'Армансперга. Поэтому они дали понять председателю регентства, что его система, согласно которой на государственную службу принимались исключительно сторонники англичан, неприемлема, и убеждали его не быть столь пристрастным.

Господин д'Армансперг нашел весьма скверным, что его коллеги, которых он до сих пор презирал, посмели делать ему замечания. Он заявил им, что не собирается отказываться от своей системы. Его коллеги настаивали. Назревал конфликт, который предотвратило вмешательство господ Докинса и Лайонса, восстановивших мир и согласие среди членов регентства, убедив господина д'Армансперга пойти на некоторые уступки. Господин председатель по необходимости согласился и поддержал предложение своих коллег. Соответственно, французской партии были предоставлены очень важные посты. Приведем лишь несколько имен:

Сделанные по его совету назначения.

Князь караджа^[155], принадлежащий к знатной фанариотской фамилии, а в Греции известный лишь своими дурными наклонностями и связями с французским министром, был назначен членом Государственного Совета и чрезвычайным посланником при Их Величествах императоре Австрийском и короле неаполитанском. Бывший редактор гнусной газеты «Аполлон» господин Полизоидис*^[156] был назначен председателем навплийского суда.

Господин Грайар^[157], французский авантюрист и страстный сенсимонист, возглавил жандармерию.

Другой французский авантюрист, господин Туре^[158], был принят на службу в чине капитана.

По этим примерам можно судить и о прочих рекомендациях господина Руана.

Вызванное ими недовольство.

Сторонники графа Каподистрии, справедливо раздраженные этими назначениями и подавленные своей изоляцией, не могли более сдерживаться и обвиняли регентство в пристрастности. Наиболее умеренные из них говорили, что это не так, что регентство действовало не по злому умыслу; что оно было обмануто интриганами всех мастей, которые только нашлись в этой стране; что прежде чем его осуждать, нужно просветить его в отношении людей, завладевших его доверием, и что лучшее средство для этого – голос прессы. С этой целью они решили создать газету.

Газета «Хронос».

Эта газета появилась под названием «Хронос». Она была прекрасно составлена, но не произвела желаемого эффекта. Регентство регулярно поручало делать для себя переводы наиболее выдающихся статей. Но вместо того, чтобы следовать содержавшимся в них спасительным советам, оно сочло газету и ее редакторов инструментами антинациональной группировки.

Мнение графа д'Армансперга о сторонниках графа Каподистрии.

Многие искренние друзья регентства хотели открыть ему глаза на его истинные интересы и рассеять несправедливые предубеждения против сторонников графа Каподистрии. Господин д'Армансперг ответил: «Я знаю, что меня обвиняют в покровительстве одной партии в ущерб другой. Мне даже в голову не могла прийти мысль о столь чудовищной системе. Я хотел бы принять на службу всех греков без различия мнений и принципов. Но надо признать, что сторонников графа Каподистрии нельзя принять на службу. Эту группировку составляют люди двух сортов: 1) опасные и неисправимые мятежники, такие как Колокотронис, Дзавелас и им подобные, и 2) дряхлые и немощные старики, которые не в силах исполнять малейшие обязанности, каковые можно было бы на них возложить. Очевидно, что подобные люди не могут принести какую-либо пользу государству. Поэтому я счел бы нарушением своего долга перед королем и нацией предоставление им ответственных постов. За это меня и обвиняют в пристрастности.»

Замечания.

Если бы Колеттис или любой его сторонник, обиженный на графа Каподистрию, выражались подобающим образом, это было бы еще простительно. Но в чем сторонники графа Каподистрии виноваты перед господином председателем регентства? Он любит называть Колокотрониса и Дзавеласа опасными и неисправимыми мятежниками! Тот ли мятежник, кто старается защитить честь нации, сражается за главу государства, осмеливается презирать бунтовщиков и сорвать с них маску, скрывающую их омерзительный облик? Скорее напротив, эти усилия, хотя и напрасные, должны быть высоко оценены регентством! Что же касается дряхлых стариков, то их так называемая немощь не помешала им весьма достойно занимать посты, вверенные им графом Каподистрией! Если же их возраст действительно представляет препятствие к зачислению на службу, то, принимая во внимание их порядочность, им можно было бы предоставить пенсии, дабы они не умерли с голоду. Они были предоставлены отцу убийцы графа Каподистрии, Нотису Боцарису^[159] и многим тем, кто поднял оружие против главы государства. Они могли бы быть предоставлены также и тем, кто остался верен присяге, и чья нужда – лучшее доказательство их порядочности. Однако то, что является добродетелью в глазах всего света, не является таковой в глазах Высокого регентства. Его ожесточение против тех, кто был верен графу Каподистрии, коренится в глубокой и слепой ненависти, которую граф д'Армансперг питает к семье покойного президента. Еще немного, и он пожалеет об этой ошибке.