Читать книгу - "Сирия и Палестина под турецким правительством - Константин Базили"

Для Египта, населенного племенем хлебопашцев и не имеющего другого туземного дворянства, кроме каирских шейхов, наследственно занятых толкованием Корана и тонкостями мусульманской юриспруденции, было необходимо набирать извне войско и дворянство для деспотического управления краем. При новом правительстве мамлюки не замедлили сделаться опять настоящими владельцами Египта, ограничив власть пашей в командовании каирской цитадели, куда султаны нарядили для гарнизона семь полков янычарских. Вся разница состояла в том, что сабля мамлюков содержала Египет уже не под властью невольника, выбранного из их среды, как было прежде, но под призраком наместника султанского, который другого влияния не мог иметь в этом далеком пашалыке, как разве ссорить мамлюков между собой и вооружать их друг на друга.

Мамлюки сохранили под турецким правлением древнее свое устройство. Число их простиралось от 10 до 25 тыс. Они состояли под начальством двадцати четырех беков, из коих каждый управлял одним округом Египта (санджаком) на праве феодальном и имел свою милицию. В милиции первое место занимали мамлюки чистой черкесской крови, покупкой приобретенные беком. По смерти каждого бека его милиция, или, по здешнему выражению, его дом, избирала преемника не из детей его, но из своей среды, т. е. из покупных невольников. Достойно примечания, что ни в Египте, ни в Сирии мамлюки потомства не оставили. Преизбыток жизни племен кавказских проливался на берега Нила несколько веков сряду романтическими и рыцарскими подвигами; но эта свежая ветвь северных гор не могла по законам природы быть привита к жгучему климату Африки. Дети мамлюков от египтянок ли, от абиссинских ли невольниц, или от единоплеменных черкешенок, рожденные на берегах Нила, почти никогда не жили^[105]. Это единственное в мире явление пяти по малой мере миллионов молодых и бодрых воинов, которые в продолжение восьми веков гарцуют в той же стране, а затем проходят как тень, не оставя по себе потомства. Сему-то обстоятельству должно без сомнения приписать самое политическое устройство мамлюков и права семейные, предоставленные беками своим невольникам.

При таком управлении Египта смуты никогда не прекращались. Во второй половике [XVIII] столетия победы русских на Буге, на Днестре и за Дунаем и появление Чесменского флота в Архипелаге потрясли до основания Османскую империю и едва не подали повод к совершенному отторжению Египта, Сирии и Аравии от власти султанов и к возрождению независимой черкесской династии на берегах Нила. Али-бек, отделавшись силой или изменой от своих соперников, которые успели заключить пашу в крепость и содержали его там под стражей, был тогда главой сильнейшего дома мамлюков с званием эмира, или предводителя войск, и старосты каирского шейх эль-биляд. Головы враждебных беков, отправленные им по согласию с Гамзи-пашой в Стамбул при донесении об их измене и буйстве, доставили ему благосклонность дивана (1180 г. хиджры) [1766/67 г.].

Усилившись в Египте, умножив число собственных своих мамлюков, коим были вверены все должности по управлению и большая часть санджаков, он не замедлил обнаружить свои обширные замыслы. По поводу ссоры с шерифом Мекки, куда он прежде водил караван египетских поклонников в качестве эмир хаджи^[106], он отрядил своего мамлюка Мухаммед-бека Абу Дахаба^[107] с войском в Аравию, свергнул шерифа и поставил другого на его место. Затем он выгнал пашу, посланного Портой в Египет, поставил своих офицеров в янычарах, которые содержали гарнизон в цитадели, стал чеканить монету со своим именем и захватил в свои руки все права верховной власти, кроме поминания своего имени в мечетях^[108]. Со времени экспедиции в Аравию его гарнизон занимал Джидду на Красном море, и вся страна Йемен признавала его власть. Он искал только случая вступиться в дела Сирии, чтобы покорить и эту область, которая во все времена почиталась передовым постом для владетелей Египта. При внутреннем неустройстве края случай не замедлил представиться.

Шейх Дахир эль-Омар из благородного дома Абу Зейдан усиливался постепенно в Галилее. По смерти отца его, поставленного шейхом в Сафеде от ливанских эмиров, как мы выше упоминали, Дахир остался в первые годы [XVIII] столетия в том возрасте, в котором дети арабов разбирают по складам Коран и учатся верховой езде. Ему надлежало отстоять отцовское наследство от происков дядей и от козней пашей. Приняв так рано первые уроки опыта, Дахир при переменном счастье боролся с внутренними и внешними недругами, выдерживал упорные осады дамасского паши в своем сафедском замке^[109], губил одного за другим своих соперников, приобретал доверие окружных племен, заключал с ними союзы и в продолжение сорока или пятидесяти лет терпеливо готовил элементы того бурного политического поприща, на котором появляется он во второй половине [XVIII] столетия, уже стар, но с наезднической бодростью своей юности и долголетним опытом, изучивши науку правления.

Около 1750 г. он занял Акку. Акка, последний оплот крестоносцев, так постыдно окончивших за ее стенами свое владычество в Сирии, разрушенная до основания в 1291 г. султаном египетским Халилем, была в это время бедной арабской деревушкой, без укреплений, без гавани. Богатая равнина, опоясывающая ее обширный залив от Белого мыса (Накура)^[110] до Кармеля, представляла вид болотистой пустыни, ибо поселянин научился под владычеством мамлюков и пашей укрываться в горы и там с трудом отыскивал лохмотья плодородной почвы среди неприступных скал, защищавших его от хищных бедуинов и от сборщиков податей, не менее хищных. Для шейха эта ничтожная деревушка, уступленная ему за деньги сайдским пашой, представляла двойную выгоду — военного пункта на сирийском берегу и сообщения с морем для торговых его видов. Личные связи Дахира с племенами бедуинов заиорданских доставили безопасность краю; а так как он, по турецкой системе, взял на откуп все казенные доходы занятых им округов, то ни один наездник не мог от имени пашей грабить жителей под предлогом сбора подати.