Читать книгу - "Русская книжная культура на рубеже XIX-XX веков - Галина Аксенова"

В последней четверти XIX в. под влиянием модернистских течений русский стиль, утвердившийся в русском искусстве в середине XIX в., начинает видоизменяться и принимать новые формы. Анализируя причины видоизменения архитектурного и художественного стиля, причины появления новых стилистических направлений, среди которых были и неоклассицизм, и неоромантизм, С. К. Маковский писал: «В последние царствования было сделано… немало попыток и к возрождению допетровской традиции; художественный стиль Московской Руси оказался как бы официальным стилем империи, выражением царского самодержавия. Архитектура при Александре III и подражавшем ему Николае II стала возвращаться к декоративной восточности церковных куполов и узорчатых деталей, то есть – к тому, что было насмешливо прозвано нашими западниками «петушиным стилем». Это тяготение, – продолжал размышления о смене стилей Маковский, – к плохо понятой «русскости» вызвало горячие протесты «просвещенного меньшинства» в самом конце XIX в., когда среди передовых архитекторов и художников опять ярко обозначилась обратная тенденция – утверждение имперского, петербургского западного стиля наперекор московскому, царскому «Востоку…»^[145]. На фоне этих разнообразных и пестрых тенденций русский стиль оставался в искусстве, получая новые импульсы для развития. «В те же десятилетия нашего возродившегося европейства, – отмечал Маковский, – у нас открылись глаза и на подлинную красоту русского искусства XI–XVII вв. и, в первую очередь, на древнейшую иконопись»^[146].

Новый, названный «неорусским» стиль воплотился в различных формах модерна, ретроспективизма и авангарда.

Собственно модерн начался в России именно с ретроспективизма и ретроспективистских увлечений, приняв впоследствии интернациональные формы. Оставаясь в недрах модерна, не соглашаясь, как и он, с буржуазной меркантильностью, беспокоясь о падении общего уровня культуры, об утрате духовности и красоты в жизни и быту, представляя собой, по сути, один из путей трансформации модерна, ретроспективизм резко не принимал его, прежде всего, за вненациональность. И в начале XX в. это направление все более выказывало свое несходство с модерном. Размышляя о движении модерна к вненациональному, Маковский в 1913 г. заметил: «Разве не грозит катастрофой это отчуждение от жизни, от народной стихии, это отрицание преемственности, эта «футуристическая погоня» за новым интернациональным типом искусства…»^[147]. Но при этом, как и всему модерну, ретроспективизму были свойственны, с одной стороны, высокая духовность, с другой – неприятие современной действительности и любовь к экзотике. Принимая принципы формообразования модерна, опираясь на идеи неоромантизма, ретроспективизм, прежде всего, тяготел к прошлому, стремился к нему или отталкивался от современности.

Искусствовед Е. И. Кириченко при анализе основных тенденций развития русской архитектуры 1830-1910-х гг., отметила, что «ретроспективизм составляет параллель позднему модерну». Согласно ее точке зрения, и с ней нельзя не согласиться, ретроспективизм и модерн «роднит поиск идеала, устойчивых основ жизни. Такой неизменной и вечной, абсолютной ценностью представляется искусство, возвышенное над прозой жизни, над обыденностью, не связанное с ней, облагораживающее ее. Ретроспективисты, в отличие от национально-романтического позднего варианта модерна… отказываются от стилизации» и приходят к «буквальности копиизма»^[148]. Всплеск ретроспективизма приходится на время после первой русской революции 1905–1907 гг., которую многие в художественном мире восприняли как угрозу существующей культуре с ее, по словам С. П. Дягилева, «противохудожественной теорией социализма»^[149]. Отражая общее настроение в художественной среде, литературовед М. Л. Гофман писал: «Страшная, гнетущая тоска, неудовлетворенность настоящим и неизвестность будущего заставляет обращать взоры на давно прошедшее и там искать потерянные истины»^[150].