Читать книгу - "Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х - Михаил Орский"

Однажды Кот цинканул^[20] мне, что этапом пришел вроде бы неплохой москвич: «Я ему передал, чтобы к тебе заглянул на огонек, как представится оказия». Вскоре передо мной предстал молодой парень, белобрысый, с простодушной улыбкой. По лагерным меркам довольно здоровый, 185 см ростом и под 90 килограмм весом. По виду – редкостный простофиль. Ему было всего восемнадцать лет, самый молодой в лагере строгого режима на тот момент. «Олег», – деланным баском представился мой земляк. За вызывающую упитанность и неизменную улыбку Олег получил погоняло Бубль.

Наше общение быстро перешло в дружбу, и я решил перетянуть его в свой полуинвалидный отряд. Как это сделать? Олег буквально источал здоровье, об его лоб поросят можно было глушить. На наше счастье начальник санчасти капитан медицинской службы Виктор Павлович симпатизировал блатным. И хотя мы не были знакомы (я вообще в санчасть не ходил), я записался на прием и сказал как есть: «Палыч, пришел мальчишка путевый, нашенский. Переведи его ко мне, а то пропадет без присмотра, затаскают по изоляторам…». Палыч пошел навстречу. Сложнее было с болезнями. Лоснящаяся и румяная до поры, до времени физиономия молодого блатаря априори не подразумевала наличия каких-либо хворей. Но не бывает худа без добра. Олег вспомнил, что ему на свободе в драке перерезали сухожилие кисти правой руки. И вскоре в составе седьмого отряда позади шести-семи десятков инвалидов и штригилей^[21] браво вышагивали два весьма крепких и довольных собой арестанта. Так в ИТУ № 8 сложился убойный тандем истребителей положительно настроенных осужденных. Но об этом чуть позже…

По сути своей Бубль оказался классическим московским хулиганом, переполненным скрытыми и явными пороками. По зоне он рассекал в белом свитере под бушлатом, в расклешенных морских брюках и в спартаковском шарфе. Естественно, при любом кипише мусора ловили его первым. Я же тщетно пытался подсадить его на литературу и, чуть успешнее, на спорт. Гораздо больше энтузиазма Бубль проявлял к браге и картам. Однажды в изоляторе Олег обыграл знаменитого шпилевого Свата. У этого Свата были какие-то косяки по малолетке, но он настолько ловко жонглировал картьями и при этом уделял внимание общему, что кто-то из Воров разрешил ему сидеть в блатных хатах. Бубль очень гордился этой победой. Тем более, что она была чуть ли не единственной. «Кто хочет сладко пить и есть, прошу напротив в угол сесть…» – с видом заядлого рамсиста^[22] приговаривал мой семейник-простофиля. Но, как правило, «попадал» сам, и нам вместе приходилось расплачиваться. Я отчитывал Олежку как школьника, но он садился играть либо в изоляторе, либо ночью, когда я засыпал.

Как любой недоросль, Бубль страсть как любил поиграться с ножичками. Один раз настолько достал меня своими фехтовальными па, что я его скрутил, а нож отобрал и сломал. Нам стало нечем резать продукты. Бубля я выгнал из прохода и велел без нового ножа не возвращаться. Он вернулся с сажаловым сантиметров двадцать. Натуральный свинокол. Как назло вскоре в гости к нам на «купца» заглянул Валера Цыган. Мы гостеприимно накрыли «полянку», порезали сала и… Мне пришлось выслушать от Цыгана целую нотацию: «Что за сабля такая? Нельзя хранить такой нож, если ты за собой ничего не чувствуешь. Люди просто подумают, что вы собираетесь кого-то завалить и возникнет напряжение…». Сало при этом благополучно доел. Я саблю сломал, опять послал Бубля за новым ножом. Оказалось, вовремя.

Новый 1990 год мы собирались встретить душевно. Была жратва, Олег выгнал из браги самогон. Марганцовкой почистили, а жженый сахар добавил пойлу изысканный коньячный оттенок. Я предвкушал душевные беседы, не лишенные налета интеллектуальности. В гости к нам пожаловал оренбургский отморозок Трактор, зек огромной физической силы и резкости. К моему разочарованию и раздражению, весь разговор строился вокруг обсуждения сравнительных достоинств «Огуречного лосьона» и одеколона «Шипр». Я был оскорблен в лучших чувствах и раздраженный улегся спать, оставив двух колдырей^[23] обсуждать свои низменные пристрастия. Сон у меня был «златоустовский», я в полглаза приглядывал за семейником^[24]. Трактор вскоре ушел, а Бубля потянуло на лирику. Дело в том, что не смотря на молодость, он был заядлым «глиномесом». Слышу, подзывает шныря и требует привести петуха. Тот через полчаса возвращается, говорит, что все лагерные «девки» заняты. Но кто ж остановит пьяного Бубля?

«Никого не нашел? Тогда сам распрягайся!» А шнырь хоть и петух, но не «рабочий», не педераст, а только опущенный. В отказ. Олег выхватывает сажало. В этот момент я вспомнил знатока понятий Шнайдера. Хорошо, что в руках у Олега оказалась не та сабля, которую Цыган велел выбросить. Шнырь, не оценивший плотоядных устремлений блатаря, с воплями «Караул, убивают!» кинулся бежать на вахту. Бубль с криком: «запорю, падло!!!» и ножом в руке – за ним. И вот бегут они по занесенному снегом спящему зимнему лагерю… А за ними я в трусах и в одном тапочке. Догнал. Нож полетел в одну сторону, семейник головой в сугроб – в другую. Утром, не смотря на бланш под глазом, благодарил: «Ты, Мишань, меня со срока снял…».

Вообще, смешной оказался парень. Мы с Соусом постоянно ловили над ним «ха-ха». Помню, администрация замутила летом ремонт барака. Всех выселили на улицу в палатки. Отрядных коз, от греха подальше, спрятали в другие отряды. А я занял сушилку. Красота! Как гостиничный номер! Олег опять сидел в изоляторе и не принимал участия в переезде. Вышел недовольный, ему хотелось жить на улице. Бубнил, что я не смог поставить палатку. Вдобавок не вовремя погас свет. Бубль на умняке, продолжая возмущаться моей «безрукостью», вооружился отверткой и полез чинить розетку. Его как шандарахнет током!! Но он, не меняя серьезного выражения лица, тонко подмечает: «Ну, ток есть…» После этого случая, если возникала какая-нибудь дискуссия или спор, мы с Соусом прекращали их так: «Олег, это все херня! Ты скажи главное: ток есть или нет?»

Кот приобщил нас с Бублем к конкретной работе на общее дело. В проходе Витярика собирался грев для БУРа и ШИЗО. При его доставке соблюдалась определенная специализация. (Спустя годы специализацию я, с разной долей успеха, внедрял в своем коллективе.) Кто-то запаковывает груз, кто-то тащит, самый верткий протискивает его сквозь решетку изолятора. А у нас с Бублем была задача отпугивать мусоров в случае запала, прикрывать во время отхода, принимая грозные каратистские стойки. Дело в том, что работяги сделали мне самопальную грушу из кусков резины. Она висела у нас в сушилке вплотную к стене. От постоянной долбежки не только набились костяшки на моих кулаках, но и постепенно образовалась внушительная дыра в стене в том месте, где с ней соприкасалась груша. Однажды я, как всегда, не пойдя на проверку, самозабвенно колотил по снаряду. Неожиданно нагрянул наряд мусоров. А от моих «урокенов» и «тэцуев» по всему зданию стоял жуткий гул. И вот такая картина: мусора идут на грохот, распахивают дверь и видят перед собой по пояс обнаженного крепкого арестанта, свирепо всаживающего удар за ударом в грубые куски резины, обмотанные изоляционной лентой. Мы, оторопев, молча уставились друг на друга. Потом они видят дыру в стене и выпадают в осадок. Я подумал: «Все, приплыл, стопроцентный изолятор». Что подумали мусора я не знаю, но так же молча они развернулись и ушли. Просто офигели от грохота ударов и дыры. После этой ситуации администрация и рядовые менты стали относиться ко мне с изрядной опаской. Чем и решил воспользоваться смекалистый Кот. Не думаю, что мы ввязались бы с мусорами в реальную схватку – это чревато новым сроком. Но наша репутация заядлых каратистов, скажем так, помогала удерживать их на расстоянии. До поры до времени.