Читать книгу - "Игнатий Лойола - Анна Ветлугина"

Иниго решил всерьёз заняться своей душой. Столько непонятного, даже опасного скрывалось в ней! Следовало отметить чем-то зримым начало новой жизни. Почти доехав до Монсеррат, он счёл себя неподготовленным к посвящению в воины Христовы и рыцари Пресвятой Девы. Действительно, разве его жизнь достаточно изменилась, хоть и средств стало меньше? Несмотря на ранения, он всё тот же сеньор Иниго Донёс де Лойола, гордый, пусть и небогатый дворянин из прославленного рода.

С этими мыслями он свернул в Лериду — последнее большое селение перед знаменитым монастырём. Там продавалось кое-что полезное для паломников. Лойола тут же купил альпаргату — полотняные туфли на пеньковой подошве. Осмотрел покупку внимательно. Нахмурился.

— Удобные, не сомневайтесь, — заверил его лавочник.

— Вот то-то и оно! — вздохнул Иниго. — Не паломничество, а приятная прогулка в таких получится.

Продавец пожал плечами:

— Все берут, не жалуются.

— Ещё бы им жаловаться! — проворчал под нос будущий паломник. — Ах... Кстати, что это у вас висит такое замечательное?

— Да чего ж тут замечательного, сеньор? Мешки и есть мешки.

— Вы сами их шьёте или, может быть, заказываете портным?

— Да каким портным, сеньор. Сами, конечно. Тут и шить-то нечего.

Порывшись в потайном кармане своего чёрного хубона, Лойола достал монету.

— Сшейте мне такой же мешок. Только с прорезями для рук и головы.

Продавец внимательно посмотрел на него.

— Простите, сеньор, я вас правильно понял, вы хотите сшить из мешочной ткани... рубашку?

— Правильно понял, — Иниго хищно ощупывал взглядом полки, — вот эту тыковку для воды ещё дайте.

— Но... сеньор, — лавочник даже забыл изображать суету. — Разве можно прямо на тело одежду из мешковины? Колоться ведь будет, не стерпите.

Он с жалостью посмотрел на странного покупателя. Тот невозмутимо осматривал посохи.

— Колоться, это хорошо. Обязательно сшейте. Прямо сейчас. Много времени это шитье не займёт.

— Такая одежда подходит только для праведников, — с благоговением в голосе ответил лавочник, — вы праведник, сеньор?

Покупатель, будто не слыша, продолжал:

— И ещё вот этот посох. Ты прав. Одежда выйдет превосходная. Обязательно подарю её знакомому праведнику.

Со свежесшитой колючей рубашкой, а также с другими покупками, притороченными к луке седла, Иниго покинул Лериду.

— Праведник... Праведник? — бормотал он, направляя мулицу на дорогу, ведущую к монастырю. — Неужели и впрямь мне суждено стать праведником? А вдруг опять искушение?

Монсеррат потряс его своим величием. Немало гор и скал ему пришлось повидать, но эти!.. Будто тысячи человеческих фигур рвались в небо, да так и окаменели, слившись в единый монолит.

Лойола слез с мулицы. Долго стоял, держась за седло, не решаясь двинуться дальше.

— Добрый рыцарь, а добрый рыцарь! — раздался скрипучий голос откуда-то снизу. На земле, прикрывшись ветошью, лежал нищий. Лицо было грязное, из-под тряпья высовывались ноги, покрытые багровыми язвами.

— Поможешь несчастному, добрый рыцарь? — проскрипел он.

Иниго по привычке потянулся к кошельку и замер. Теперь денег не было совсем. Последние гроши он потратил в Лериде.

— Прости. Нету, — ему показалось, что голос прозвучал фальшиво.

Нищий не ответил. То ли закашлялся, то ли засмеялся. Со вздохом, Лойола снова влез в седло и поехал в гору. Вскоре начали встречаться монахи, спешащие по своим делам. Одному из них он поведал о своём желании генеральной исповеди. Получив совет обратиться к отшельнику Жану Шанону, Иниго пожертвовал монастырю мулицу, служившую ему верой и правдой всю дорогу, и, опираясь на посох, отправился на поиски исповедника.

Это происходило за три дня до праздника Благовещенья.

Будущий паломник, боясь упустить какой-либо грех, попросил письменной исповеди. Все три дня до праздника он без отдыха трудился, исписав немало страниц своим безупречным почерком. Отшельник счёл возможным отпустить грехи, и Иниго, верный своим любимым рыцарским романам, пошёл посвящаться в рыцари Пресвятой Девы. Он повесил перед Её престолом своё оружие — кинжал и шпагу — и всю ночь простоял на коленях, совершая рыцарский обряд «бдения над оружием».