Читать книгу - "Пикассо и его несносная русская жена - Сергей Нечаев"

Их парижская квартира на улице Ля Боэси превратилась в классический светский салон с уютными канапе, портьерами и зеркалами.

Однако очень скоро выяснилось, что Ольге, воспитанной гувернантками, неинтересны богемные друзья мужа, а его, в свою очередь, страшно раздражают ее гости - все, как один, великосветские бездельники.

На ее приемах такие «подозрительные», как Макс Жакоб или Гертруда Стайн, были нежеланными гостями. Ей гораздо больше нравилось общество покровителя искусств графа Этьена де Бомона и людей ему подобных.

У Карлоса Рохаса читаем:

«После свадьбы супруги перебрались в большую и богато обставленную квартиру на улице Ля Боэси согласно положению, которого бывшая балерина хотела добиться в Париже. Позже Пикассо признавался Гертруде Стайн, что всегда чувствовал себя слабым рядом с такой неприступной женщиной, как Ольга. Тем не менее он гордился аристократическим происхождением жены и ее умением подчинять других своей воле».

В этом, кстати, она была похожа на мать Пикассо, от которой, по сути, он бежал во Францию. Вот и теперь прошло совсем немного времени, и Пикассо вдруг обнаружил, что они с Ольгой живут не только на разных этажах одного дома, ноив разных мирах. Ольге хотелось признания света и семейного уюта. Это и понятно, дочь русского полковника, по-своему понимала счастье. Пикассо же все это считал рутиной, губящей творчество, и мечтал о Монмартре - обители нищих художников, единственном месте на земле, где всегда царила, царит и, скорее всего, всегда будет царить абсолютная свобода.

В результате, наступило разочарование .

Обычно разочарование в отношениях, которые еще вчера казались такими прочными, повергает человека в пучину безнадежности, отчаяния и одиночества. Так произошло и с Ольгой. Мало того, что она почувствовала, что теряет привычный уклад жизни, ее начали разрушать сомнения в собственной полноценности. Считая происходящее личной неудачей, результатом каких-то своих неправильных действий.

Безусловно, крах отношений - весьма болезненный опыт, а любовь - наш защитный покров, и всем хочется, чтобы она длилась вечно. Но так не бывает или практически не бывает, а клятва, которую люди произносят, вступая в брак («И пусть только смерть разлучит нас .»), является лишь общепринятым церемониальным выражением мифа о вечности любви. В самом деле, никто же не будет говорить: «Я буду любить тебя, но только до тех пор, пока не найду себе кого-то еще».

Хотя, это была бы чистой воды правда, ведь любовь - это вовсе не «неизвестно что, которое приходит неизвестно откуда и кончается неизвестно где», как говорила французская писательница XVII века Мадлен де Скюдери, и люди влюбляются не просто так, а ради достижения своих конкретных целей. Таким образом, мужчина и женщина вступают в отношения по совершенно определенным причинам, хотят они себе в этом признаться или нет.

Ольга Хохлова в этом смысле - типичный пример. Достаточно осторожное начало ее романа с Пикассо со временем перешло в привязанность, и она осознала, что им хорошо вместе. Девушка была воспитана в известных традициях понимания женской роли, согласно которым скрепление отношений возможно только через брак. А это значит, что брак для нее был целью, конечным результатом. Она не подозревала, что жить в браке гораздо сложнее, чем подойти к его заключению. И, конечно же, она и подумать не могла, что люди влюбляются не по какому-то повелению свыше, а по банальной причине - чтобы решить задачи, связанные с развитием.

Конечно, подобное утверждение выглядит отталкивающе. Но разве так уж редка ситуация, когда человек вступает в брак для получения, например, помощи. Подобное принято называть эгоизмом, а эгоизм принято называть нравственной проказой. Но разве мало на свете людей, у которых сердце находится в голове? Нет, их очень много, и в этом, по сути, нет ничего плохого. Так что же это за задачи, связанные с развитием? Их множество. Например, восполнение чего-то, что было недополучено в детстве. В самом деле, разве недостаточно распространена ситуация, когда люди объединяются, чтобы излечить эмоциональные раны детства?

Тот же Пикассо, на момент знакомства с Ольгой уже имел большой опыт взрослого человека. Он отлично знал, что надо делать, чтобы женщина была довольна, но при этом не был знаком с той безусловной любовью, которую в идеале должны давать детям их родители.

С детства Пикассо был очень вспыльчив, и его постоянно наказывали. В четырнадцать лет он ушел из дома, чтобы учиться в барселонской Школе изящных искусств, а через два года уехал в Мадрид, где поступил в Королевскую академию изобразительных искусств. Отца Пикассо волновала только карьера сына. Именно по этой причине искусствовед Вернер Шпис констатирует:

«Его отношение ко всему, что касается детства, было явно двойственным, поскольку ему самому не дозволялось быть ребенком».

Таким образом, Пикассо рано стал взрослым, просто не успев побывать ребенком.

Его отец - дон Хосе Руис Бласко - был художником средней руки и не имел постоянного дохода. Биограф Пикассо Карлос Рохас рассказывает о нем следующее:

«Дон Хосе был подвержен приступам депрессии, впоследствии осложнившейся агорафобией[10], что заставляло его [...] подыскивать жилье неподалеку от работы, дабы оградить себя от отталкивающего зрелища кишащих людьми городских улиц».

А вот еще несколько описаний отца Пикассо: «совершенно измученный человек, вполне отдающий себе отчет в собственном бедственном положении», «молчаливое существо», «мог долгие часы проводить у окна, глядя на бесконечный дождь» и т. д.

Согласимся, не слишком жизнеутверждающие характеристики. Но даже не самый великий из художников рано понял, что его сын необыкновенно одарен, а посему дон Хосе начал весьма навязчиво «направлять» своего ребенка. В этом, кстати, он очень напоминает отца Моцарта, который тоже рано увидел гениальность сына и стал нещадно эксплуатировать ребенка, компенсируя этим свои нереализованные мечты.

Дон Хосе Руис Бласко ради карьеры Пабло отказался от занятий живописью. Карлос Рохас по этому поводу пишет:

«Добровольный отказ художника от живописи равнозначен самоослеплению [...] Втоже время, поскольку Пикассо всегда стремился воплотить себя в творчестве, он через всю жизнь пронес глубоко запрятанное чувство вины из-за того, что присвоил зрение ослепленного им отца».

Конечно же, «ослепление» здесь следует понимать в переносном смысле. Отец принес себя в жертву, полностью отказавшись от самореализации в искусстве. Это и вызывало у Пикассо чувство вины. А отцу, со своей стороны, давало моральное право упрекать юного художника по поводу и без повода.

Все тот же Карлос Рохас делает вывод:

«Похоже, Пикассо так никогда и не оправился от травмы, нанесенной ему отречением дона Хосе».