Читать книгу - "Царьградская пленница - Александр Волков"

Юному Родиону не удалось поступить послушником в Георгиевский монастырь к отцу Геронтию. Хлопоты монаха оказались безуспешными. Игумен Симеон был человеком осторожным и боялся войти в столкновение с сильными людьми. Проведав о знатном происхождении Родиона, игумен крепко задумался. Еще больше насторожило его то, что юноша ушел из дому тайком, против родительской воли.

– А вдруг боярыня, его матушка, пожалуется на меня митрополиту, что я ее чадо в обитель принял? – сказал он Геронтию. – Нет, нет, и не проси, отец Геронтий. Пусть матушка его напишет нам, что боярич идет в монахи с ее согласия.

Так все и передал Геронтий огорченному Родиону. Понятно, ни о каком письме от матери не могло быть и речи. Чтобы добиться заветной цели, юноша решил нарушить свое основное жизненное правило и солгать. Эту ложь он надеялся искупить дальнейшей праведной жизнью.

Родион пошел к настоятелю Троицкой обители, выдал себя за смерда и назвался круглым сиротой. Его приняли в послушники, и он был на седьмом небе от радости. Юноше казалось, что исполнился предел его желаний.

Но время шло, и монастырская жизнь раскрывалась перед молодым послушником во всей ее неприглядности. Зоря нередко виделся с Родионом в келье отца Геронтия. Каждый раз он замечал, что его новый приятель становится все мрачнее. Но что его удручало, Родя не объяснял.

Потом он перестал появляться у Геронтия. Обеспокоенный Зоря пошел в Троицкий монастырь. На его стук калитка приоткрылась, и выглянул добродушный старый привратник, уже немного знавший Зорю.

– А, это ты! – сказал он. – Небось Родиона разыскиваешь?

– Его, отец Агафангел. Я давно его не видел. Не болеет ли он?

– Нет больше в обители твоего друга! – таинственно прошептал старичок. – Изгнал его игумен.

– Изгнал?! – ужаснулся Зоря. – За что?

– За правду, – все так же шепотом объяснил монах.

– Да разве за правду можно из обители изгонять? – удивился юноша.

Но оказалось, что поборника правды Родиона действительно выгнали из монастыря.

Настоятелем обители был отец Нафанаил – еще не старый упитанный монах с багровым лицом. Нафанаил славился великолепным басом и умением служить церковные службы. Когда он провозглашал здравицу за великого князя, стекла в церковных окнах дрожали, а пламя свечей колебалось. Молящиеся Троицкой церкви приходили в восхищение, и в монастырскую казну текли большие доходы.

Но отец настоятель не любил изнурять свою грешную плоть. По уставу монахам полагалась только постная пища, однако Нафанаил с этим не считался.

Когда игумен пировал со своими приближенными – келарем, ключарем, ризничим,[70]а это случалось почти каждый вечер, на столе появлялось множество блюд: жареный поросенок, куриный бульон, днепровские осетры и стерляди, таявшие во рту пироги с морковью и капустой, пышные оладьи, уха тройная, рассольники, каша рисовая, фигурные медовые пряники, коврижки… Выставлялись напитки – забористые квасы, мед стоялый, мед, вареный с хмелем и пряностями, мед арбузный, мед малиновый, мед вишневый… Иной мед был такой крепости, что от одной чары отнимались ноги и заплетался язык. Не брезговали святые отцы и иноземными напитками. Из глубоких погребов извлекались амфоры с греческим вином, выдержанная мальвазия,[71]бургундское, рейнское…

После такого пира немыслимо было подниматься на рассвете, идти в холодную церковь и начинать церковную службу. На уме было совсем другое: подольше понежиться в мягкой постели под пуховым одеялом.