Читать книгу - "Сыщик, ищи вора! Или самые знаменитые разбойники России - Александр Бушков"

Кое в чем напоминают казаков и так называемые граничары – опять-таки пограничная страна австрийских императоров, но состоящая на сей раз из хорватов. Службу свою они несли долго, места были настолько опасными, что именовались не просто «граница», а «Военная Граница», с большой буквы…

Не особенно и углубляясь в дебри мировой истории, там можно найти и аналоги Запорожской Сечи. Нет, речь пойдет не о пиратской столице Тортуге (хотя и крайне похожей в чем-то на Сечь). Речь пойдет о двух противоположных точках Евразии, двух государствах-островах – Японии и Англии.

Это сегодня Хоккайдо, самый большой из японских островов, освоен и заселен японцами. Между тем до конца XVIII века Японии он не принадлежал вовсе – и никому не принадлежал, оставаясь классической «ничейной землей». Чисто формально Японией тогда правили императоры-микадо, а на деле – магнаты-сегуны, при которых император был даже более декоративной фигурой на троне, чем польский.

Сегуны несколько столетий стремились максимально изолировать страну от влияния «заморских дьяволов». Существовал только один порт, куда допускались иностранцы – исключительно голландцы. Все японцы, кто рискнул бы плавать за пределы владений микадо (сегунов), подлежали смертной казни – даже те, чьи корабли унесло штормом далеко в открытое море.

Так вот, Хоккайдо находился за пределами этих владений. Населен он был айнами, народом, не имевшим никакого родства с японцами (об их происхождении ученые спорят до сих пор).

Народ был не особенно и воинственный, жил в первобытно-общинном строе, поклонялся главным образом медведю…

Так вот, к XVII веку на Хоккайдо стали в не столь уж малом количестве плавать отчаянные японские головушки – несмотря на то что за такие плавания автоматически подлежали смертной казни. Надо полагать, народ был отпетый, либо изрядно нагрешивший на родине, либо решивший поискать удачи за ее пределами – постоянное пребывание под смертной казнью вырабатывает в людях определенный менталитет и свойства характера…

Чем они занимались на Хоккайдо, толком неизвестно – многие архивы погибли во времена японских гражданских войн. В 1636 году очередной сегун отправлял на Хоккайдо морскую экспедицию – чтобы выяснить, что там в конце концов происходит. Упоминания об этой экспедиции в японской истории сохранились, но ее отчеты (которые наверняка были) опять-таки погибли.

Однако кое-какие предположения строить можно. Во всех уголках земного шара народ, подобный японским искателям удачи, обычно не ограничивался мирным рыболовством или охотой, а увлеченно предавался более криминальным промыслам. Так что и японские «гулящие люди», которых прямо-таки тянет сравнить с русскими «воровскими казаками», наверняка грабили айнов (у тех все же было что взять), а то и пиратствовали в прилегающих водах… И продолжалось это довольно долго – только на рубеже XVIII–XIX веков сегуны официально объявили Хоккайдо своим владением – обеспокоившись тем, что возле острова стали появляться русские и английские корабли – и русские, и англичане свободно могли прибрать к рукам абсолютно бесхозные земли…

Нечто, во многом крайне напоминающее Запорожскую Сечь, мы при тщательном рассмотрении обнаруживаем… в Англии. Сходства и в самом деле немало…

Так называемое Северное Пограничье, довольно обширный район, примыкавший к шотландской границе, представлял собой абсолютно вольную от каких бы то ни было властей территорию. А английские законы там не действовали вообще. Королевской администрации не имелось вовсе – чиновники всех рангов в те места и носа не совали, прекрасно понимая, что в случае чего никто их косточек не найдет, да и искать не станет. Жили в Пограничье не по законам, а по собственным, тщательно разработанным понятиям – чтобы не скатываться в полную анархию. Во всех подобных местах, от Северного Пограничья до Войска Донского, очень быстро вырабатывают некую систему понятий и стараются ее придерживаться…

Одно весьма существенное отличие Пограничья от Сечи в том, что на Сечь стекался в основном самый что ни на есть простой народ (ну, разве что попадались мелкие польские шляхтичи, имевшие веские основания не показываться на родине). А в Пограничье всем издавна заправляли несколько старинных и сильных баронских родов. Самыми крупными и влиятельными были Перси и Невиллы, графы (!) Нортумберлендские и Уэстморлендские.

Как они там жили-поживали? Да в лучших традициях Сечи и других казацких войск – то воевали друг с другом, то с соседней Шотландией – точнее, главным образом устраивали разбойные набеги (а грабеж в тех довольно скудных местах сводился в основном к угону скота). Причем шотландцы, отнюдь не ангелы, то и дело сами вторгались в Пограничье, живо интересуясь тамошним скотом и лошадьми…

Мало того! Там, в Пограничье, обитали еще свои собственные беспредельщики, так сказать, отморозки из отморозков. В болотистой и холмистой области Чевиот процветали две «разбойничьи долины», где обосновался вовсе уж безбашенный народ. Можно себе представить, что это была за публика, если даже Перси с Нортумберлендами и другие бароны именовали их разбойниками.

Действительно, тот еще народец, не признававший не то что законов (о которых они, не исключено, имели самое смутное впечатление), но и введенных баронами «понятий». Понятия у них были свои, незамысловатые: во-первых, хранить верность своему клану, во-вторых, делать исключительно то, что идет на пользу клану. Это были именно что не шайки, а кланы – в самых труднодоступных местах Чевиота, среди болот, стояли самые настоящие крепости, где обитали примерно тысячи полторы вооруженных до зубов головорезов – с семействами и престарелыми родственниками, не способными уже держать оружие и потому жившими на положении пенсионеров, о которых чевиотцы при всей своей отмороженности заботились, прекрасно понимая, что и сами когда-нибудь состарятся…

Жители «разбойничьих долин», как и всякие приличные люди в тех местах, промышляли главным образом угоном скота – и у шотландцев, и у английских баронов. Кроме того, занимались натуральным рэкетом, вежливо предлагая зажиточным хозяевам либо платить денежку, либо однажды оказаться перед фактом, что их стада угнаны, а поместья сожжены. Да вдобавок похищали людей, за которых родня могла дать хороший выкуп. При малейшей опасности многие быстренько перебирались по ту сторону шотландской границы – где, в общем, обитали примерно такие же отморозки. Одним словом, места были веселые.

Довольно долго английские короли просто-напросто не могли ничего поделать с этим британским подобием Запорожской Сечи – победить их можно было только серьезной военной силой. А собирать сильную армию и вести ее через всю Англию, до шотландской границы, чтобы осаждать там хорошо укрепленные замки и крепости, было бы чересчур затратным предприятием. К тому же подвластным королям землям «беспредельщики» не особенно и докучали, так что на них очень долго смотрели сквозь пальцы. Эту разгульную вольницу – и баронов Пограничья, и жителей «разбойничьих долин» – скрутила в бараний рог лишь королева Елизавета году примерно к 1570-му. Крутая была дама, кое в чем ничуть не уступавшая Ивану Грозному, с которым, кстати, состояла в довольно дружеских отношениях, основанных на взаимной выгоде.