Читать книгу - "Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков"

Иркутский мятеж Политцентра, Троектория и «нижнеудинский акт» Колчака (декабрь 1919 г. – январь 1920 г.).

Нельзя не упомянуть еще об одной грани политической ситуации, сложившейся на востоке России в конце 1919 г. С середины декабря стала очевидной невозможность «договориться» с оппозицией. Тем самым окончательно терял смысл один из ключевых пунктов программы Пепеляева. «Социалистическая оппозиция» не стремилась занять места в обновленном Совете министров. Напротив. В ноябре – декабре 1919 г. она усиленно готовила скоординированное «антиколчаковское восстание» по всему белому тылу. События, связанные с т. н. «Иркутским мятежом» и «крахом колчаковщины», достаточно хорошо освещены в историографии и в опубликованных источниках^[71]. При этом основной акцент исследований делался на самом восстании и попытках его подавления. Между тем, нельзя недооценивать значения «последних дней колчаковщины» и с точки зрения всероссийского масштаба Белого движения, и с позиций очередного поворота политического курса. Говоря о самом выступлении в Иркутске, можно выделить заметное сходство тактики вышедшего из подполья Политического Центра с тактикой антибольшевистских организаций, выступивших в Сибири и на Дальнем Востоке весной – летом 1918 года: те же сотрудничество с кооперативами, поддержка чехов, одновременность и определенная внезапность выступления, те же требования созыва представительного законодательного собрания и т. д. Да и участвовали в «антиколчаковском» движении те же, кто в 1917–1918 гг. боролся с советской властью: бывшие члены Западно-Сибирского комиссариата П. Я. Михайлов и Б. Д. Марков, бывший министр юстиции Временного Сибирского правительства Г. Б. Патушинский, на деле стремившийся доказать свое несогласие с режимом «диктатуры», а также уже упоминавшийся управляющий Иркутской губернией П. Д. Яковлев, бывший председатель Совета министров Временного правительства автономной Сибири И. А. Лавров, «видный иркутский эсер», «специалист по финансовым вопросам» А. И. Погребецкий^[72].

Деятельность правительства проявилась лишь в контексте переговоров с Иркутским Политцентром. Увы, ведущие министры, столь высоко оценивавшие перспективы «административной революции», неожиданно оказались перед лицом революции настоящей. Совмин не только не смог предотвратить выступление Политцентра, но и косвенно способствовал его развитию, встав на путь переговоров с мятежниками. Безусловно, в падении белой власти сыграло свою роль и предательство со стороны «союзников» – чехов и французов, и отсутствие поддержки со стороны «иркутской общественности», и продолжавшийся конфликт военной и гражданской власти. Но данные факторы в той или иной мере были типичны для гражданской войны. А вот аппарат самого правительства, вовлеченный в административные перестановки и поиск компромиссов с оппозицией, оказался не готов к организации эффективного противодействия восставшим. Показательно, что даже после ареста окружной контрразведкой подпольщиков – руководителей восстания правительство официально заявило о своей непричастности к действиям силовых структур^[73]. О поведении министров в последние дни существования Российского правительства имеются свидетельства Гинса, судебные показания Червен-Водали, стенограмма его переговоров с Политцентром и весьма содержательное сообщение (составленное для российского посла в САСШ) морского министра контр-адмирала М. И. Смирнова, друга Колчака и непримиримого противника «социалистической оппозиции». Восстание рабочих на Черемховских угольных копях 21 декабря, открытое антиправительственное выступление земско-городского совещания в Иркутске 22 декабря, в день «70-летия кооперации», под лозунгами «мира с большевиками» и созыва Сибирского народного собрания, – в обстановке этих событий правительство смогло лишь погрузиться в «бесконечные прения»^[74]. В создавшемся положении единственным эффективным выходом могли стать только концентрация власти и решительное подавление восстания, то есть переход все к тому же «диктаториальному правлению». Ждать «конституционных» соглашений от коллегии министров было бессмысленно. По предложению Смирнова и Бурышкина «решение всех вопросов по охране Государственной безопасности и порядка» передавалось т. н. Совету трех министров, или Троектории (в составе Червен-Водали, Ханжина и министра путей сообщения инженера А. М. Ларионова). Примечательна юридическая природа данного постановления. Здесь снова «сработала» схема 18 ноября 1918 г., по которой Совет министров передавал часть своих полномочий другому субъекту управления. Правда, в данном случае, не единоличному (Верховному Правителю), а «коллективному» диктатору (Троектории). Смирнов отмечал, что «правильнее было бы передать эти дела единоличному решению Заместителя Председателя, но зная, что Червен-Водали человек слов, а не решений, я считал такую комбинацию из трех лиц более надежной»^[75]. Совет министров принял постановление 23 декабря «без утверждения Верховным Правителем», ввиду «исключительных обстоятельств». Троектория могла принимать «меры неотложного характера, превышающие права отдельных министров, без вынесения таковых вопросов в Совет министров». К концу декабря Совмин работал уже не только без премьера, но и без его заместителя. Третьяков выехал в Читу для переговоров с атаманом Семеновым и для более эффективного взаимодействия с представителями Японии, военную поддержку которой он полагал необходимой для спасения правительства^[76]. Формальным председателем стал Червен-Водали, опиравшийся на Совет трех. За его подписью выходили теперь все постановления, первым из которых стало отрешение от должности «революционного» губернатора Яковлева. 27 декабря за подписью Червен-Водали было опубликовано «Обращение к населению», в котором недвусмысленно заявлялось: «Те, кто мешает Правительству работать, совершает тягчайшее преступление… Поэтому Правительство, призывая население к полному спокойствию, подчинению закону и власти, поддержанию порядка и исполнению долга перед Армией и Родиной, твердо заявляет, что с настоящего момента всякие попытки сопротивления законной власти будут решительно подавляться. Правительство располагает вполне достаточной силой, чтобы прекратить смуту и обеспечить порядок»^[77].