Читать книгу - "Письма к императору Александру III, 1881–1894 - Владимир Мещерский"

С самой минуты, когда 30 августа^[4] увидел Вас под ярким солнцем залитым лучами любви к Вам и радости тысячей о свидании с Вами, непреодолимое чувство влечет к беседе с Вами до того сильно, что разум соображений не может победить разума сердца, и дерзновение становится в душе как бы обязанностью.

Куда бы не пошел, с кем бы не заговорил, несомненно одно: везде и все в настоящее время в России в живой зависимости от вопроса: будет или не будет венчание и помазание Вашего Величества на царство^[5]. Всякое дыхание жизни в России в общении с этим вопросом: «Кто решится настаивать, кто решится советовать Царю теперь венчаться, кто приймет на себя ответственность за последствия такого совета», – так говорят иные.

Таким словам, носящим характер предосторожности, жизнь противопоставляет другие слова: надо, надо как можно скорее дать России зрелище миропомазания и венчания на царство своего Царя, ибо всякое медление в этом священном событии производит в иных смущение, в других ощущение, что свыше нет признавания великой и чудотворной силы Таинства Церкви, в третьих сознание, что сверху нет уверенности в порядке и доверия к народу, и во всех вследствие этого какое-то тяжелое неведение, сомнение, тревожное состояние опасения и смущения…

Кто может взяться за решение вопроса: в котором из сих мнений правда? Никто! Кто может советовать? Никто!

Бог один пошлет Вам на душу, Государь, наитие Своего Разума для решения сего вопроса.

Но прежде чем возглаголет Господь, тот, кто верует в Него и любит Вас, Государь, может, а порою и должен дерзать доводить до Вашего сведения мысли во благо и во славу Ваши, по мере человеческого разумения.

Толков не оберешься. Одни говорят: в Москву поехать надо, но на выставку, а не для коронации; другие говорят: хорошо ли посетить выставку, а отложить важнейшее в той же Москве – коронацию. Привожу эти два толка, как крайности, между которыми много других толков, и можно ли всеми руководствоваться.

Но посреди этих громко, а иногда легкомысленно высказываемых ежедневно людских суждений есть смиренные голоса глубоко верующих в Бога и глубоко Вас любящих людей, которые похожи на шепот молитвы в шуме и громе толпы. К нему нельзя не прислушиваться, ибо там чуется искренность и слышится чистота. Об этом-то вдохновенном верою в Бога и любовью к Вам шепоте я и дерзаю писать к Вам, Государь! Что может, говорят одинокие благочестивые люди, отдалять венчание на царство? Опасения, вызванные непобежденною еще крамолою?

Но, отвечают они, эти самые опасения как проявление неуверенности в порядке и безопасности, не суть ли одна из причин, одна из стихийных сил, поддерживающие дерзкое и преступное дыхание крамолы? Крамола есть мерзость, духовно однако связанная с испорченным обществом: всякое впечатление в этом порченом обществе отражается впечатлением в крамоле. В обществе неуверенность, крамола ободряется, общество ободряется, крамола падает духом, общество испытывает благотворное действие силы и неустрашимости Власти, крамола начинает отпадать от общества и гнить. В России это особенно несомненно. Крамола может при известных условиях дойти до поразительных размеров силы и при других условиях поразить своею ничтожностью, быстротою своего исчезновения, ибо вся ее сила, вся ее уродливая жизнь в полной зависимости от того волшебного, только в России существующего начала Власти, которое в ней, то есть в России, все творит и все решает. Власть видимо сильна, вся Россия оживает вдруг, и крамола от этого оживления России убивается, Власть слабеет, Россия вдруг замирает, и крамола от замирания России получает жизнь.

Не должно отрывать глаза от ужасов пережитого. В них страшно убедительная сила урока. Как только Власть стала считаться с обществом в смысле признавания за ним права требовать для мнимого блага России ослабления этой Власти, Власть явилась неуверенною в Себе и за Себя, и с ужасающею силою немедленно из общества, почуявшего ослабление Власти, стала зарождаться и развиваться крамола. И затем, чем лихорадочнее, чем бессвязнее с общим состоянием и течением дел распущенности становились меры борьбы с крамолою, меры, прежде всего проявлявшие сознание себя в опасности, сознание неуверенности в порядке и в праве оный требовать, и казни над одними сливались с заигрыванием с другими во имя популярности, и общество все более и более расшатывалось от зрелища нетвердой Власти, тем дерзновеннее и безумнее становилась крамола.

Уже одно то, что ее признали силою равною в борьбе с тысячелетнею Россиею, с вековою Монархическою Властью, дало крамоле адскую дерзость. И обожаемый наш Государь, Ваш Родитель, видимо падая под ударами злодеев, до бесконечности безумных, невидимо, увы, пал жертвою тех людей, которые, не понимая: что такое Россия, что такое Русский Царь для нее и в ней, что такое Русская Церковь, легкомысленно до преступности дерзали советовать Ему, Русскому Государю, не только потому чтó Он совершил, но и потому что Он был Царем, имевшему силы победить не то что крамолу, но мир весь, дерзали советовать, говорю я, для спасения Власти, ослаблять ее, для спасения России, заставлять ее думать, что у Русского Царя может оспаривать власть [А. И.] Желябов…

Что такое коронация? Для европейских государей это обряд, служащий торжественным дополнением или украшением вступления на престол; это так сказать более или менее пышная церемония. Совсем другой смысл и иное значение имеет коронация в России, для русского народа. Венчание на Царство и соединенное с ним миропомазание есть первое действие вступающего на престол Русского Царя. Это не дополнение, а осуществление самого воцарения, осуществление титула нераздельного от титула Царя – Помазанника Божия, оправдание слов: Божиею милостью в царском титуле, ибо милость Божия является посредством венчания и посредством миропомазания.

Отсюда понятно важное духовное значение для народа венчания на царство: перед лицом его Царь идет в Церковь испрашивать благодать Божию на царствование и в Церкви получает чудотворною силою миропомазания освящение самодержавной и неограниченной власти. Эту власть Русский Царь преемлет по верованию своего народа только от Бога; следовательно, пока видимого знака для народа нет того, что Бог освящает власть Царя посредством таинства, значение в народе Царской Власти невольно, так сказать чуянием, умаляется. Кроме того важно значение для народа коронации и тем, что свидетельствует о вере Царя, о признании себя без благодати Божией и без Его силы не в силах царствовать.

Европейские владыки могут медлить, могут даже пренебрегать коронованием. Они царствуют по договорам или вследствие переворотов. Но замедление для Русского Государя венчаться на царство является в глазах верующих русских людей как бы свидетельством того, что Царь не ставит выше всего и прежде всего торжественное обращение к Богу для испрашивания у Него силы, благодати и милости. Значит всякое медление в совершении таинства вносит сверху в жизнь и в душу верующего человека чисто религиозное смущение относительно своего Государя. Обычай последних царствований, соединив с коронациею ряд праздников, ввел медление этим событием целым траурным годом, хотя уже и это не совсем правильно, ибо увеселения не суть неотъемлемая принадлежность венчания на царство, тогда как венчание на царство есть неотъемлемая принадлежность вступления на Русский Царский Престол.