Читать книгу - "Русский хронограф. От Рюрика до Николая II. 809-1894 - Марина Коняева"

Но это уже история, а те доисторические времена, когда перемещались по территории нынешней России целые народы, скрыты от нас. Лишь туманные, обрывочные упоминания, более похожие на сказки, чем на исторические свидетельства, встречаются у древних историков.

Одно из самых первых упоминаний о «скифской» земле можно найти в четвертой, названной «Мельпомена», книге истории Геродота.

«По рассказам скифов, народ их – моложе всех. А произошел он таким образом. Первым жителем этой еще необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена (я этому, конечно, не верю, несмотря на их утверждения). Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксаис, Арпоксаис и самый младший – Колексаис. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошел, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Так жар пылающего золота отогнал обоих братьев, но когда подошел третий, младший брат, пламя погасло, и он отнес золото к себе в дом. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему

Так вот, от Липоксаиса, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата – племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев – царя – племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, т. е. царскими. Эллины же зовут их скифами»^[2].

Так, по свидетельству Геродота, разворачивались события в Северном Причерноморье в VII веке до нашей эры.

Тысячелетие спустя, когда началось Великое переселение народов, предания о местных, живущих на севере племенах оставались такими же неотчетливыми и обрывочными, как при Геродоте. Часть из них, вероятно, сохранилась в русском героическом эпосе, хотя и созданы эти былины значительно позднее.

Например, былина рассказывает о Скимен-звере…

Зверь этот лютый, шерсть у него булатная, серебряная, золотая, а на каждой шерстиночке – по жемчужине. Ощетинится Скимен-зверь, рыло становится, как копье заточенное, глаза, как звезды, горят… И вот встал этот Скимен-зверь на берегу Днепра на задние лапы. Зашипел по-змеиному засвистел по-соловьиному заревел по-звериному И от шипа того трава повянула, от свиста того темный лес к земле приклонился, а от рева и течение в Днепре остановилось. Поднялась вода, затопила луга.

Тосковал же Скимен-зверь неспроста. Почуял, что народился на земле могучий богатырь…

Рождение богатыря всегда было связано с земными катаклизмами…

Когда княжна Марфа Всеславьевна наступила в саду на змея, и у нее родился сын Волх Всеславьевич, на небе посветлел месяц, а в Индийском царстве землетрясение произошло, рыба пошла в морскую глубину, птицы полетели в небеса, туры да олени, на всякий случай, за горы ушли, зайцы и лисицы в чаще попрятались, а волки и медведи – в ельнике.

Полтора часа было Волху от роду, когда заговорил он, потребовал, чтобы запеленала его мать в булатные латы, а не в шелковые пеленки, чтобы надела на голову золотой шлем, чтобы положила по правую руку палицу весом в триста пудов.

В семь лет Волх научился грамоте, а в десять – разным оборотневым премудростям. Умел он оборачиваться и ясным соколом, и серым волком, умел превращаться в гнедого тура с золотыми рогами.

В двенадцать лет Волх подобрал дружину себе, а в пятнадцать отправился в поход на Индийское царство.

Но погиб Волх не в Индийском царстве, не в бою, а у себя дома, на Новгородчине…

Очень не понравилось новгородским водяникам и лешим, что умеет Волх разными зверями и птицами оборачиваться, подгадали они, когда Волх в крокодила превратился, и пошли по реке Мутной (водяные – по воде, а лешие – по берегу), давя всех встречных крокодилов. Вместе с ними задавили и Волха.

Поэтому и реку Мутную стали звать с тех пор Волховом.

Столь же печальна и загадочна и смерть русского богатыря Святогора.

К старости Святогор совсем затяжелел от своей силы. Прямо в седле засыпать стал. И день спит Святогор, и другой, а конь везет его, неведомо куда, по чистому полюшку…

Однажды встретил спящего Святогора другой богатырь – Илья Муромец: