Читать книгу - "Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер"

Значение императора Фридриха II для немецкой истории – и эту сторону общего биографического портрета необходимо выделить – можно понять только учитывая наследие, доставшееся ему от предшественников. При этом мы имеем ввиду не только обломки империи Генриха VI, на которых после двух роковых веков существования двойной монархии должно было быть возведено новое причудливое здание. К этому наследию принадлежали также «Константинов дар», «имперская церковь» Оттонов, борьба за инвеституру, смертельная вражда между Папой и императором, а также между имперскими князьями и королевской центральной властью. И это лишь некоторые основные пункты.

Не менее важно также держать перед глазами средневековую картину мира и связанный с ней способ видения. Даже наиболее просвещенный и «прогрессивный» человек первой половины 13 века был пропитан этой духовной атмосферой наравне со всеми. Значительную помощь в нашем обзоре может оказать знание поэзии того времени (для более сильного воздействия на народ в ней не хватает аргументации). Несравненно более действенной формой, по сравнению с лирикой или романами в стихах, были политические «шпрухи» (часто в песенной форме), среди авторов которых надо назвать Вальтера фон дер Фогельвайде и Фрайданка. Чтобы избежать языковых разночтений, после пробного перевода оригинального текста Вальтера стало применяться прозаическое переложение Ганса Бёма.

Прежде всего должен быть учтен социальный контекст, который связывается с понятием феодализма.

Сам термин образован от латинского «feudum» (лен). Однако было бы ошибочным видеть в отношениях между церковными и светскими «феодалами», возникших вследствие передачи земель, главный признак феодализма. Решающим фактором было то, что земли принадлежали господам безраздельно, без каких-либо исключений. Крестьяне и ремесленники, в среде которых разделения труда наблюдалось все чаще, должны были выполнять разного рода барщину и платить натуральный оброк. Но развитие городов и рост товарной экономики с увеличением денежного оборота серьезно подорвали «феодальную идиллию» экономики натуральной, производящей не на рынок, а для внутреннего потребления. С одной стороны, феодалы довольно быстро поняли преимущества денежной экономики, которая могла способствовать серьезному укреплению их личной власти. С другой стороны, многие обладатели все более набирающего обороты нового средства платежа – чаще всего ими были разбогатевшие городские буржуа – не выказывали большого желания делиться с хищнически настроенными господами, чьи претензии казались им теперь весьма сомнительными.

Это привело в 12 и 13 веках к вооруженным противостояниям, которые разыгрывались в узких рамках (епископат против епископа) или же в форме «имперских войн» (кампания, предпринятая Штауфенами против верхнеитальянских городов). Император Фридрих играл в этой борьбе с передовыми экономическими силами, которая часто оборачивалась войной с Ватиканом, весьма неоднозначную роль. Идеалистические описания этого трагического конфликта «демонического Штауфена» со времен романтизма были так же неправдоподобны, как и вся история Средневековья.

Времена немецкого рыцарства столь упорно прославлялись романтиками, что сами слова «феодальный» и «рыцарский» даже сегодня употребляются в значениях «великосветский, шикарный» и «вежливый, деликатный». Мы не можем сопротивляться прекрасному слогу миннезингеров, в особенности, если это такой великий стихотворец, как Вальтер фон дер Фогельвайде, который наряду с песнями «низкой любви» писал песни «любви высокой», где важную роль играл литературный вымысел. «Под липами на лугу двоих нас что-то полонило». И в наши дни влюбленные встречаются так же. Однако социально несвободный певец был обязан положить к ногам «прекрасной дамы» более высокого происхождения свое почтение и тоску. Но и он с гордостью именовал себя господином, если был удостоен посвящения в рыцари и принадлежал к тому же ордену, что и император.

Рыцарь должен был всегда почитать и защищать церковь, отдавать долг чести своему сюзерену, быть послушным, не затевать неправедные споры, защищать вдов и сирот. Пропасть между идеалом и реальностью в этике рыцарства была еще больше, чем в миннезанге (на этом поприще подвизались феодалы всех рангов). В уже цитированных в предисловии записках «О распаде феодализма и возвышении буржуазии» Фридрих Энгельс с позиции исторического материализма писал о средних веках, как о «том долгом периоде времени, где разбой был единственным приемлемым источником доходов для свободного человека; к тому же бесконечно длящийся ряд измен, заговоров, коварств и всевозможных подлостей, который скрывается за поэтическим понятием рыцарства, этим мнимым оплотом чести и верности». Хорошим примером литературной отделки может послужить текст известного романа в стихах «Тристан и Изольда», принадлежащего перу выдающегося эпика того времени Готфрида Страсбургского. В этом произведении понятия «честь» и «верность» очевидно сделались пустыми клише и эксплуатируются с поражающим нас пристрастием.