Читать книгу - "Распад тюркского каганата. VI-VIII вв - Сабит Ахматнуров"

Жизнь древних обитателей Евразии изучена недостаточно. Это следствие предвзятого отношения российской и советской академической науки к истории её народов. Чего стоит весьма сомнительная гипотеза об иранском происхождении скифов! Она отсекает десятки миллионов наших сограждан от родства с древним народом, в сущности всех, кроме осетин! Но, к примеру, в китайских источниках, повествующих о древнем государстве центра Азии IV века до н. э. «Динлин-го», нет признаков отождествления светловолосых (рыжих), голубоглазых (зеленоглазых) динлинов с персами. Если б таковые имелись, они нашли бы в них отражение. И древних тюрок китайцы видели рослыми людьми с голубыми, зелёными глазами, светлыми, «красными» волосами, румяным лицом, «имеющих чёрные волосы называли несчастливым» (64, с. 55). А вот как они описывали кочевников племени усунь: «Усуньцы обликом весьма отличны от других иностранцев Западного края [запад Китая. – Прим. автора]. Ныне тюрки с голубыми глазами и рыжими бородами, похожие на обезьян, суть потомки их» (15, с. 190). Русский историк В. П. Васильев в 1859 г. писал, что примерно в VI – начале VII вв. часть обитателей Манчжурии были известны под именем татар. Соседи – «окружавшие их черноволосые племена» – называли татар «жёлтоголовыми» (20, с. 197–198).

Непонятно, на каком основании с середины пятидесятых годов прошлого столетия скифов стали связывать с иранцами. Нет объяснения и тому, куда вдруг исчезли носители иранского языка Великой Степи. Если исходить из гипотезы «иранистов», получается, устремившиеся на запад в начале новой эры 40 тысяч гуннов так напугали миллионы ираноязычных скифов, сарматов, алан и др., что те в одночасье перешли на тюркский язык и влились в их ряды. Только предки современных осетин и таджиков не поддались «уговорам» гуннов…

В этой связи, конечно же, более обоснованной представляется точка зрения М. Закиева (1995), считающего: на обширных территориях Евразии в древности жили предки в основном тех народов, которые населяют её и сегодня. С этой точки зрения в киммерийцах, скифах, сарматах и аланах мы должны искать в первую очередь тюрков, славян и финно-угров, а не ираноязычных осетин, которые оставили следы чересполосно только в Кавказском регионе (36, с. 38–57).

Когда в качестве аргументов в пользу ираноязычия древних скифов приводится, например, топонимика Поднепровья, упускается из внимания знаменитый поход в V веке до н. э. персидского царя Дария I с полумиллионным войском в Северное Причерноморье. Дарий бежал, оставив большую части войска в плену у скифов. И ничего удивительного нет в появлении ираноязычных топонимов в местах, где остались на жительство десятки тысяч персов. Ведь рабства у скифов в той форме, как у греков и римлян, не было, и пленные воины через два-три поколения растворились среди аборигенов, привнеся в их речь иранизмы.

В России часто говорят о славянских корнях русского народа, тем самым как бы подчёркивая принадлежность к европейской цивилизации. Но исследования показали: преобладающая гаплогруппа R1a1 в популяциях поляков, украинцев, белорусов и русских сегодня у алтайцев, шорцев, кыргызов (потомков енисейских кыргызов), таджиков обнаруживается даже с большей частотой, нежели у тех, кого принято считать славянами…

Пора уже согласиться с точкой зрения великих русских евразийцев начала прошлого столетия в той части, что у России своя евразийская цивилизация! Тысячи лет здесь народы удивляли мир не только своею воинственностью, вооружением или древним ювелирным искусством, но литературой, музыкой, художественными произведениями, архитектурой. В VI–VIII вв. тюркскими рунами были выбиты исторические строки на памятных камнях, но одержимые идеей «извечной борьбы Руси со Степью» триста лет твердят об отсталости обитателей Евразии и необходимости всему учиться у европейцев. Не мешает задуматься и над тем, почему уже три тысячи лет никому не удавалось завоевать землю её обитателей, хотя каждые сто, двести или триста лет возникавшие здесь огромные государства распадались на мелкие, часто враждующие между собой племена и княжества. Но всегда находились силы, вновь собиравшие воедино Евразию.

Современная Россия в XIV веке начиналась с Московской Руси и существует более шестисот лет, хотя и заметно уменьшилась в размерах к концу ХХ в. Народы бывших союзных республик сегодня заняты поисками этнической самоидентификации, обвиняя русских в «оккупации», «принуждении» и прочих атрибутах единой империи. Тогда как несколько тысяч лет истории Евразии свидетельствуют, что только в едином государстве её разные, хотя и этнически комплиментарные, по Л. Н. Гумилёву^[1], народы жили более или менее спокойно. А распады сопровождались беспощадной резнёй, от которой становилось страшно даже соседям. И сильно заблуждаются те, кто считает, что междоусобные войны в средневековых княжествах русов были менее кровавыми, чем те, что вели между собой степные племена. Тем не менее раз за разом народы Евразии осознавали преимущества жизни в одном большом государстве во главе со «старшим братом», роль которого в определённый период времени брал на себя наиболее сильный этнос. Вот почему представляется интересным замечание Садри Максуди (1928), что способность к общественной организации и созданию государств является одной из ярких особенностей и крупным достижением тюркской цивилизации (84). На протяжении последних двух тысяч лет тюрки несколько раз объединялись в большие государства. В последний раз их объединили русские. В истории никакого другого народа этого не прослеживается. Тем же многонациональным Соединённым Штатам Америки ещё не так много лет, чтобы говорить о подобном явлении.

Внутренняя часть Евразии от Маньчжурии до Карпат, ограниченная с севера непроходимой тайгой, с юга горными хребтами и Великой китайской стеной, представляет определённую этногеографическую целостность. Её народы с разными хозяйственными навыками, религиями, нравами представляли некую общность, хотя содержание её объединяющего начала ни этнографы, ни историки, ни социологи не могли определить (30, с. 252–253). Поэтому межплеменные столкновения никогда не переходили в истребительные войны, и мы не знаем тотального уничтожения населения в периоды даже самых жестоких междоусобиц. Л. Н. Гумилёв предлагал отказаться от первобытного этнического принципа «мы» и «не мы» с его двоичной системой отсчёта, а исходить из реального наличия этнографических регионов, из смены суперэтносов. Такой системный подход в изучении истории Евразии, давая возможность широких обобщений, не мешает точности изучения деталей, составляющих единую картину (там же).

Во что выливается политизация исторической науки, известно. Так, во времена СССР в учебниках можно было встретить утверждения, что даже письменность у тюркоязычных народов появилась благодаря советской власти! Не жаловала советская наука и великороссов, поддерживая евроцентристскую идеологию, согласно которой до времён Петра I русских относили к диким и отсталым «неисторическим народам», отмерив им историю в тысячу лет. Люди в большинстве своём поверили в это и с воодушевлением приняли призывы диссидентов о необходимости развала Советского Союза, с тем чтобы «влиться в общеевропейскую семью народов».